Болезнь мамы и «герои» за спиной председателя колхоза

БОЛЕЗНЬ МАМЫ И

«ГЕРОИ» ЗА СПИНОЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОЛХОЗА

         Шел 1956 год. Я сдал экзамены, перешел на третий курс и поехал на каникулы в деревню. Оказалось, что в тот год мой дядя вместе с женой и детьми уехал в Тбилиси, но мама ни в какую не захотела с ними ехать и осталась дома одна. В то время она доила колхозных коров. Однажды ночью ей снится сон, что меня режут прямо у нее на глазах. От страха она громко кричит и просыпается. Спросонья ей кажется, что уже наступило утро, и, забрав ведро, она идет доить коров. Те, кто был в хлеву на ночном дежурстве, говорят ей, что сейчас глубокая ночь, что она пришла слишком рано, и мама возвращается домой. Именно с тех пор, после того сильного испуга мама тяжело заболевает и теряет голос. Из-за сильных спазмов в горле она не могла есть твердую пищу и была вынуждена полностью перейти на жидкое. Врачи вынесли суровый приговор – рак горла.

         Увидев маму в таком состоянии, я привез ее в Ереван, чтобы показать врачам. Мы пошли в Институт онкологии, но и там страшный диагноз подтвердился.

         Мы вернулись в деревню. Однажды утром мама жестами (поскольку разговаривать ей было очень трудно) дала мне знать, что хотела бы поехать в Алагяз к врачу, а я потом забрал бы ее обратно. В то время в день 2 раза колхозное молоко на арбе отвозили в Алагяз и сдавали на молочный завод. На такой арбе я и отправил маму в Алагяз и должен был в тот же день пойти и забрать ее обратно. Я вернулся домой, но как только собрался позавтракать, пришел посыльный Камыл и сказал, что председатель колхоза Фатие Иво велел мне прийти и разровнять рыхлое после посева поле Давана. Я сказал посыльному:

         — Скажи ему, что моя мама поехала в Алагяз к врачу и сегодня я должен привезти ее обратно. Поэтому сегодня не могу, я поработаю в поле завтра. (А в то время студенты вузов на период летних каникул освобождались от колхозных работ).

         Камыл ушел. Через некоторое время к нам заглянула соседка Джаме и сказала мне:

         — Фати стоит у колхозного склада и кроет тебя матом.

         Я выглянул во двор, но председателя уже не было видно. Я позавтракал и вышел, чтобы поехать за мамой. Мой путь лежал через колхозный склад, и, приблизившись к нему, я увидел собравшихся там несколько наших мужчин и Фати среди них. Заметив меня, он без какой-либо причины грязно выругался в мой адрес и полез было вперед, чтобы меня ударить, но его зять Амое Усыв и брат зятя Тайое Усыв, которые стояли там же, удержали его. Я остановился и на очередные гадости, которые Фати посылал в мой адрес, спокойно ответил:

         — Дядя Фати, ты взрослый человек. Не сквернословь.

         Но он снова выругался. Я второй раз сказал ему «не сквернословь», но бесполезно – это человек был невменяем. И тогда я был вынужден покрыть его такой отборной руганью, которая вдвое, если не втрое, была крепче той, что от него исходила. После этого его зять Амое Усыв отпустил его и стал ко мне приближаться. А надо сказать, что я и брат Амо Ферик были близкими друзьями. Поэтому, видя, что он идет ко мне, я подумал, что он сейчас скажет что-то типа «уходи, ничего, ну, взрослый человек, не может сдержаться». И действительно, когда нас разделяло всего лишь несколько шагов, он так и сказал, на что я ему ответил:

         — Но ведь ты сам видишь, что вытворяет Фати!..

         А ты не скажи, с его стороны это была лишь уловка, чтобы застать меня врасплох! Амо подошел ко мне, не подозревающему ровным счетом ничего, и ударил изо всех сил. Между нами завязалась драка, и к нам подоспел Фати, которого никто больше не стал сдерживать. Я воспользовался моментом и нанес ему в челюсть такой удар, что нас тут же кинулись разнимать.

         После такой утренней «разминки» я пошел в Алагяз и привез оттуда маму. Потом мне рассказали, что сразу после драки армянин Мисак Хачатрян, заведующий колхозным складом, берет и говорит Фати прямо в лицо:

         — Ну, ты не человек… И что такого сделал тот парень, что ты с утра устроил такое?

         Хоть Мисак и подчинялся по должности председателю колхоза, но даже он не выдержал такой несправедливости и высказал все в лицо своему начальнику. Не мудрено, что после этого между ними завязалась драка, но наши сельчане вмешались и развели их в разные стороны.

         Зять председателя Амо был бригадиром. Стоял полдень – время, когда работники из полей возвращались обратно, а бригадир, собрав всех в центре деревни, должен был распределить и послать людей на колхозные работы.

         Я был взбешен не столько выходками председателя, сколько подлостью его зятя. У нас был небольшой кинжал, и я, спрятав его под пиджак, вышел из дома и направился к центру деревни. Один из сельчан по имени Элое Каймас трудился на постройке еще одной комнаты для своего дома, и мы с ним разговорились. Мы беседуем, а я все незаметно поглядываю в сторону дома Амо и жду, когда же он выйдет из дома по своим бригадирским делам. Дом дяди (брата отца) Амо – Гасана – находился за домом племянника. Сам Гасан сидел у стены своего жилища, и когда Амо вышел из дома и проходил мимо своего дяди, тот сказал ему:

         — Куда идешь?

         — Иду послать людей на работу.

         — А ну марш обратно, щенок несчастный! – прикрикнул Гасан на племянника. – Ты что такого с утра хорошего сделал, что сейчас идешь в деревню? Марш домой!

         Амо без слов вернулся домой. Видно, Гасан меня заметил и понял, что может случиться что-то нехорошее.

         Я караулил Амо до самого вечера, но он так и не вышел из своего дома.

         Прошло несколько дней. Я увидел, что Амо пустил воду на картофельные грядки в своем огороде. Очень скоро я оказался у источника, перекрыл ему воду и направил ее в сторону необработанной земли за нашим домом, а сам около нашего огорода улегся в такое место, чтобы меня не было видно, и положил рядом с собой лопату. Источник находился выше нашего дома, и Амо хочешь не хочешь должен был прийти туда и проверить, почему вода иссякла. Через какое-то время смотрю – Амо с лопатой на плече снизу поднимается наверх. Наша соседка Балге сидела у своего дома, и Амо, проходя мимо нее, спросил:

         — Тетя Балге, ты не знаешь, кто перекрыл нашу воду?

         Балге пожала плечами и ответила:

         — Откуда я знаю?

         Амо подошел и поравнялся с тем местом, где я спрятался. Я резко вскочил, схватил лопату и сказал:

         — Если ты мужчина, не убегай! В тот день за спиной своего тестя ты возомнил себя героем. Стой где стоишь, если ты мужчина! – и я кинулся на Амо.

         Дом Фати стоял чуть выше нашего, и зять, не теряя времени, метнулся в сторону дома своего тестя.

         В тот момент один из наших сельчан Джасе Осе проходил мимо и, увидев эту картину, кинулся ко мне и удержал:

         — Ты что, не видишь, как он облажался от страха? С него и этого хватит, — и, потянув меня за руку, насильно отвел домой.

         До самой смерти Амо мы так друг с другом и не разговаривали.