Безымянный

(function() { if (window.pluso)if (typeof window.pluso.start == "function") return; if (window.ifpluso==undefined) { window.ifpluso = 1; var d = document, s = d.createElement('script'), g = 'getElementsByTagName'; s.type = 'text/javascript'; s.charset='UTF-8'; s.async = true; s.src = ('https:' == window.location.protocol ? 'https' : 'http') + '://share.pluso.ru/pluso-like.js'; var h=d[g]('body')[0]; h.appendChild(s); }})();

КАЧАХЕ МРАД

 

НЕКОТОРЫЕ ПОРТРЕТЫ МОИХ СОВРЕМЕННИКОВ

 

 

ВОСПОМИНАНИЯ О КАЧАХЕ МРАДЕ

(МУРАДОВЕ ХАЧИКЕ ШАБАБОВИЧЕ)

 

 

      Qaçaxê Mirad  …В конце 1959 года я работал диктором курдского радио. Наши передачи транслировались ежедневно в полдень и длились 15 минут. На  радио было 6 сотрудников: Халил Мурадов, Качахе Мрад, Джасме Джалил, Шкое Гасан, Азнива Рашид и я. Халил Мурадов был заведующим отделом, Качахе Мрад – его заместителем, Джасме Джалил заведовал музыкальным отделом, Шкое Гасан был переводчиком, а я и Азнив были дикторами.

         Я и Качахе Мрад жили в доме Али Абдулрахмана, который бесплатно предоставил нам это жилье. Это был собственный дом, состоящий из двух комнат. До этого времени я уже был наслышан о Качахе Мраде как об известном нашем поэте, но лично познакомился с ним только тогда, когда он уволился с военной службы и переехал из Тбилиси в Ереван.

         Хотелось бы в нескольких словах представить читателю, кто такой был Качахе Мрад. Он происходил из рода Мосаки, родился в 1914 году в селе Тандурак Гиадинского района Турции. Во время Первой мировой войны его семья бежала в Армению, затем переселилась в Грузию. После нескольких лет семья обратно вернулась в Армению и обосновалась в селе Нор-Гехи (бывшее село Чаткран Наирийского района). У К. Мрада было высшее русское образование, он был участником Великой Отечественной войны, долгие годы служил в Советской Армии и дослужился до звания капитана. К. Мрад был членом Союза журналистов СССР, членом Союза писателей СССР.

         Это был высокий и смуглый мужчина, очень образованный человек и замечательный собеседник. То, что мы вместе жили в доме Али, позволило мне поближе познакомиться и лучше узнать этого человека. Он был не только нашим известным поэтом, но и хорошим и преданным другом. Благодаря ему наша здешняя поэзия наполнилась национальным духом, и не только. Именно он ввел в нашу поэзию курдскую ритмовку, размер и, образно выражаясь, курдское мышление. Именно под его влиянием наши известные поэты (Шкое Гасан, Ферике Усыв и др.) стали творить в чисто курдской манере, национальном духе, близком к народному творчеству. И, слава Богу, благодаря Качахе Мраду наша советская курдская поэзия стала подлинно национальной. Произведения нового поколения курдских поэтов уже были совсем не похожи на образцы нашей «поэзии» 30-х годов, которые были очень далеки от курдского менталитета и, по сути, были призывами, полными схематизма и шаблонов.

         Для того чтобы было понятно, какие новшества в курдскую поэзию ввел Качахе Мрад, приведу небольшой пример:

          

Me’r got: kur’o, aqilbend,

Kevirê giran r’uh min stend,

De zû derxe qirarê,

Me hat wextê fitarê.

          

В переводе на русский четверостишие звучит так:

Сказала змея: ты ведь парень смышленый,

Всю душу мне вытряс тот камень тяжелый,

Как справиться с ним, ты придумай скорей

Фытар[1] на пороге, стоит у дверей.

 

         А с каким глубоким чувством и поэтической грустью написана его небольшая поэма «Вздох» («K’eser»)! Такое ощущение, что это еще один образец нашего курдского фольклора.

         … Качахе Мрад начал творить еще в конце 30-х годов прошлого века. Но в Армении долгое время ему не давали возможности публиковаться, несмотря на то, что в его творческом арсенале было много стихов, поэм и переводов произведений русских классиков. Поэтому он был вынужден составить и издать альманах произведений курдских поэтов Грузии под названием «Новый путь» (Тбилиси, 1958), в котором большую часть занимали его стихи и поэмы. Наконец, в 1959 году в Ереване вышел его первый сборник «Блеск» (“Şewq”), который был тепло принят курдским читателем. К этой чудесной, замечательной книге я написал рецензию под названием «Открытое письмо поэту Качахе Мраду», которая была опубликована в газете «Рйа таза» (12 ноября 1959 г.). После этого К. Мрад издал еще несколько сборников своих стихов, которые стали новшеством в нашей поэзии. Также вместе с Мирое Асадом он составил учебник «Родная литература» для 7-8 классов, в который впервые в Армении были включены некоторые стихотворения наших средневековых классиков.

         … По вечерам, когда мы с ним оставались дома одни, Качах читал мне свои новые стихи. У него был том стихов1960 нашего классика Джагархуна, и иногда он оттуда зачитывал мне стихи (я тогда не мог читать на латинице, а он свободно читал курдские тексты и на латинице, и на арабском шрифте). Казалось, именно таким образом, постепенно, шаг за шагом, Качах и стал моим учителем курдской литературы. У него была небольшая слабость – он очень любил, когда хвалили его стихи и вообще восхищались его творчеством. Например, часто бывало так, что когда я просил его прочитать мне стихи Джагархуна, он отказывался. И тогда я немного менял тактику и говорил ему: «Прочитай-ка мне что-нибудь из своих стихов». Качах тут же менялся: на лице появлялась улыбка, его настроение поднималось, и он, не дожидаясь дальнейших уговоров, принимался читать мне свои стихи. Он заканчивал, я начинал  хвалить его и услышанные стихи, он еще больше воспарял духом и, довольный, говорил мне следующее: «Ты недавно хотел, чтобы я прочитал тебе стихи Джагархуна. Так и быть, я сейчас тебе их прочту».

         Качахе Мрад был очень преданным другом. Он никогда не обвинял своих товарищей в допущенных ошибках и промахах. Наоборот – всю ответственность он брал на себя и говорил: «Это я виноват». Я сам неоднократно был тому свидетелем.

         В конце 50-х годов среди курдской интеллигенции ходили разговоры о том, что обе поэмы Саманда Сиабандова («Сиабанд и Хадже» и «Счастливая судьба») написал для него Качахе Мрад. Когда я спрашивал его об этом, он улыбался и отвечал: «Нет, я только помог ему». Зная характер К.Мрада, я догадывался, какая это была «помощь».

         Он был активным сторонником советского строя. При нем невозможно было и заикнуться о недостатках советской системы: он начинал сердиться и говорил: «Вы неблагодарные». Я хорошо помню, как однажды на собрании секции курдских писателей, когда обсуждался первый сборник нашего молодого поэта Тосне Рашида, Качахе Мрад в качестве недостатка этой книги отметил следующее:

         — Когда ты говоришь «солнце светит», ты обязательно должен сказать: «советское солнце светит еще ярче».

         В тот момент я не удержался и подал реплику:

         — Хачик Шабабович, так говорят хунвэйбины!

         Конечно, это были уже крайности, но Качахе Мрада нельзя было винить – время было такое.

         Несмотря на подобные небольшие недостатки, которые у него были, в целом он был хорошим человеком и к тому же очень щедрым. Я помню один случай, который произошел в то время, когда мы оба уже работали в редакции газеты «Рйа таза». Он был ответственным секретарем, и когда редактор Мирое Асад был в отпуске, ответственным за выпуск газеты был он. Тогда у нас работал еще Шарафе Ашир, и один армянин, его знакомый, принес свою статью, которую опубликовали в одном из номеров «Рйа таза». После этого тот товарищ Шарафа решил отметить это событие и пригласил меня, Качахе Мрада и Шарафа в ресторан «Арарат». Принесли меню, и Качах взял его и сам стал делать заказ. Когда тот армянин увидел, какие блюда и напитки выбирает Качах, весь напрягся и сжался. Качах, почувствовав его состояние, спокойно сказал ему: «Ни о чем не думай, расслабься, все в порядке». После того, как наш ужин был окончен, Качах не пустил, чтобы тот армянин даже вытащил кошелек, и сам закрыл весь счет.

         … В конце 40-х – начале 50-х годов в Закавказском военном округе был отдел, который занимался курдским вопросом. Его главой был Вазире Надри (после его смерти был назначен Олег Вильчевский), и работали там Качахе Мрад, Мороф Мамедов, Адое Джанго, Г. Акопов и др., которые готовили документы для военного руководства. Этот отдел работал несколько лет. К. Мрад сам мне рассказывал, что за время работы в этом отделе он приносил домой копии многих важных документов, касающихся курдского вопроса. Доверчивый и непосредственный по характеру, К. Мрад поделился этим с одним тбилисским курдом из рода Ути (Utî) Бахчое Иско, и однажды, когда между ним и Бахчо завязался спор по одному литературному вопросу, тот сказал Качаху следующее:

         — Ты забыл, какие документы хранишь у себя дома? А если об этом узнают соответствующие органы?

         Была зима. Качах вернулся с работы домой и в тот же вечер, сидя у печки, до самого утра сжигал все документы. Он ничего не оставил и сжег все до единого. «Вот, из-за одного такого предателя какой большой ущерб понесла наша история, — с тяжелым вздохом говорил Качах, рассказывая мне об этом эпизоде. – Ведь большинство тех документов были о Мехабадской Республике и приезде в СССР группы Мустафы Барзани».

         В 50-х годах этот отдел был закрыт, и Качахе Мрад остался без работы. Тогда в Тбилиси у него была квартира, и он, оставив там жену и детей, приехал в Ереван, чтобы в одном из очагов курдской культуры найти себе работу. Но чего только он ни делал, куда только ни обращался, никто не брал его на работу.  Ему ничего не оставалось делать, как ходить в редакцию газеты «Рйа таза» и все свое свободное время проводить там. Именно в тот период и появился его перевод на курдский язык Конституции СССР 1936 года.

         Надо сказать, что еще до перевода им Конституции в Ереване вышел в свет сборник произведений курдских советских поэтов (1954). Качахе Мрад написал на эту книгу резкую рецензию и послал ее для публикации в редакцию газеты «Рйа таза». Конечно же, эта рецензия не была опубликована, и двое из тех, кто в ней был подвергнут резкой критике, в то время работали в редакции, они знали об этом и возненавидели Качаха. Это были люди из рода Ути (Аджие Джнди, Амине Авдал и Джасме Джалил), которые принялись обливать К. Мрада всякой грязью и клеветой. (В то время родоплеменные отношения среди курдов-езидов были очень сильны, и каждый считал себя ответственным за весь свой род. Поэтому люди из одного рода быстрее находили между собой общий язык, объединялись и вместе работали). Кроме того, они делали все, чтобы никто, кроме них, не занимался вопросами курдской литературы и курдоведения. Вот поэтому Саиде Ибо и Карлене Чачани написали одну статью и опубликовали ее в газете «Авангард». Она называлась так: «Пора заканчивать с Тройкой!» (Под «Тройкой» подразумевались печально известные и функционировавшие в 1937 году суды, состоявшие из 3 человек, которые проводили судебные процессы, длившиеся не более нескольких часов и на которых решались судьбы многих и многих людей.). И в этой статье говорилось о том, как эти трое представителей рода Ути (H’ecî, Emîn, Casim) делают все, чтобы чинить всяческие препятствия молодым кадрам, и никому не дают дорогу. (Отмечу, что они способствовали продвижению и карьерному росту людям только из их рода. Для представителей же других родов ворота литературы и курдоведения были закрыты. Однако со временем ситуация в области литературного творчества стала меняться: в 1954 году в Ереване открылось курдское радио, а в 1955 году газета «Рйа таза» вновь стала выходить в свет. В этих обоих очагах культуры сформировались коллективы, где работали люди из разных родов. Именно это обстоятельство послужило выдвижению новых имен в курдской литературе советского периода. Однако в области курдоведения ситуация складывалась иначе и со временем повлекла весьма плачевные последствия. Дело было в том, что  двое из вышеупомянутой «тройки» имели ученую степень, но они не только не подготовили ни одного кадра, но и сделали все, чтобы помешать появлению новых специалистов-курдоведов, в то время как один только Канат Курдоев (Ленинград) подготовил около 20 аспирантов, которые в последующем все стали курдоведами – кандидатами и докторами. Именно поэтому на сегодняшний день в Армении нет курдских кадров-курдоведов и курдоведения в целом, и это тогда, когда курдоведение как отдельное  научное направление начало формироваться в Армении еще в 30-е годы. А что мы имеем сейчас? А сейчас мы имеем то, что со смертью в этом году последнего представителя этой специализации курдоведение в Армении как наука полностью прекратила свое существование).

         После долгих мытарств Качахе Мраду ничего не оставалось делать, как пойти в ЦК Компартии Армении. На приеме у завотделом агитации и пропаганды Г. Айряна он представил ту характеристику, которую ему дал главнокомандующий Закавказским военным округом. Когда Г. Айрян прочитал эту характеристику, то очень удивился и сказал Качаху: «Как же так? А некоторые из ваших приходят сюда и очень плохо говорят о тебе… Но я не могу не учитывать мнение главнокомандующего Закавказским военным округом. Иди, с завтрашнего дня ты будешь работать в радио, в курдском отделе».

1963         Так и случилось. Качахе Мрад около двух лет проработал в курдском отделе радио. Потом, когда Шакрое Худо ушел из газеты и перешел на работу в академию, редактор «Рйа таза» Мирое Асад взял К.Мрада на работу в качестве ответственного секретаря. Позже, когда штат сотрудников газеты были увеличен, Качах стал заместителем редактора.

         Я счастлив тем, что около 20 лет мы с Качахе Мрадом проработали вместе, бок о бок – с 1959 года до самой его смерти в 1979 году. В редакции газеты «Рйа таза» мы работали в одном кабинете, и когда его не стало, я так и не пустил, чтобы кто-то из сотрудников занял его рабочее место. Так длилось до тех пор, пока редакция из старого здания (по ул.Исаакяна, 14) не переехала в новое. Я и до сих пор не могу смириться с его смертью, и меня не покидает ощущение, что я потерял самого близкого своего родственника. Вот как это было.

         Шел 1979 год. Мы стали замечать, что К. Мрад на протяжении последних месяцев часто стал засыпать на рабочем месте и на собраниях коллектива. Это было как раз то время, когда сын Качаха Ваган женился и у него родился ребенок.

         Как-то я спросил у Качаха:

         — Ты высыпаешься? Может, сын Вагана плачет по ночам и не дает тебе спать?

         На что он ответил:

         — Нет, мальчик не плачет, он спит спокойно. Я и сам не знаю, почему меня все время клонит ко сну.

         То, что Качах засыпает на рабочем месте и на собраниях, заметил и редактор Мирое Асад. Такое поведение К. Мрада выглядело очень странным, потому он был человеком очень дисциплинированным, подтянутым, солидным и никогда не позволял себе ничего подобного.  В очередной раз, когда я увидел, как он, оставив недописанным текст, снова заснул за рабочим столом, то не на шутку встревожился и пошел к редактору. М. Асад, выслушав меня, встал и сам пошел в наш кабинет. К тому времени Качах уже проснулся. Мирое Асад сказал ему:

         — Вставай, редакционная машина как раз свободна, поезжай домой, ложись отдохни. Сегодня пятница, в выходные как следует отдохнешь и в понедельник выйдешь на работу.

         К. Мрад возразил:

         — Нет, не надо, у меня осталось совсем чуть-чуть, сначала переведу оставшийся текст и потом уйду.

         Но Мирое Асад был настойчив:

         — Нет, ничего, оставь, Амарик доделает. Ты иди.

         К. Мрад уехал домой. Но в понедельник его на работе не оказалось. Мы позвонили ему домой, чтобы узнать, что случилось. Он сам взял трубку и сказал, что врачи посоветовали ему лечь в больницу. «Завтра я пойду и лягу в больницу», — сказал он, и, как оказалось, это были последние слова, которые мы слышали от нашего товарища.

         Прошло два дня. Был день выпуска газеты. М. Асад сказал мне: «Когда газета будет готова, поедем навестить Качаха». Мирое Асад сидел в своем кабинете и читал готовящиеся к верстке страницы. Я был в коридоре. Вдруг я увидел, как в помещение вошел родственник К. Мрада Дживане Мшир. Он подошел ко мне и со слезами сказал: «Ты знаешь, мой дядя Качах умер». Я застыл на месте. Когда я немного пришел в себя от шока, то направился в кабинет редактора и сказал ему об этом. М. Асад поразился и, казалось,  отказывался верить в услышанное. Потом все же решил: «Вставай, поедем, я не могу больше ничего читать. Поедем в больницу». Мы сели в машину редакции и поехали. Войдя в отделение больницы, мы увидели, как его жена Раиса и сын Ваган с плачем спускаются по лестнице…  Все было понятно без слов… Мы с Мирое Асадом поднялись наверх и поговорили с врачами. Они нам сказали, что причиной его смерти стали последствия старой раны, в результате которых в его организме начал накапливаться азот. (Я давно знал, что во время Великой Отечественной войны Качахе Мрад был ранен и в его бедре застряла пуля, которую доктора не стали извлекать. Именно эта пуля и стала причиной постоянного увеличения азота, и именно из-за этого Качахе Мрада постоянно клонило ко сну).

         Через два дня прошли достойные похороны нашего товарища с участием всех представителей нашей интеллигенции, работников ЦК Компартии Армении, всех творческих организаций и, конечно же, многочисленной родни покойного. Тело Качахе Мрада отвезли в Нор-Гехи и там предали земле. Умер он 4 декабря 1979 года.

         … Жена К. Мрада была армянкой, и курдского языка она не знала. Не знали курдского и двое их сыновей – Алик и Ваган (в окружении его иногда называли Ваник). И однажды Качах сказал мне вот что:

         — Амарик, ты ведь знаешь, что мои сыновья не знают по-курдски. Поэтому я хочу, чтобы после моей смерти именно ты взял бы на себя решение всех вопросов, связанных с моим литературным наследством.

         На меня эти слова сильно подействовали, и я ему возразил:

         — Ну что ты такое говоришь? Слава Богу, ты жив-здоров, и не надо таких разговоров.

         Но Качах стоял на своем:

         — Это тебе мой наказ.

         К сожалению, так и получилось: после его смерти мне действительно пришлось взять в свои руки решениеMin çi dît-2 вопросов, связанных с его литературным наследством. Я собрал его неизданные произведения, подготовил весь сборник, снабдил его большим предисловием и в 1981 году опубликовал его под названием «Что я увидел» (“Min çi dît”). Было бы несправедливым не упомянуть о том, с каким огромным трудом мне удалось выпустить в свет эту книгу. В то время Джасме Джалил  работал в издательстве «Советакан грох» («Советский писатель»), и он делал все для того, чтобы книга покойного К. Мрада не увидела свет. Между мной и им шла настоящая война, и в итоге благодаря моим усилиям и справедливой и честной позиции руководства издательства последняя книга Качахе Мрада все же была опубликована. Именно поэтому младший сын К. Мрада Ваник Мурадов в знак благодарности подарил мне эту книгу с вот какой надписью: «Амарике Сардару, лучшему другу семьи и отца, на вечную память от семьи покойного Хачика Мурадова с любовью и уважением. Ваник Мурадов. Ереван, 1981 год»…

 

 

          [1] Фытар (fitar) – окончание поста, разговенье.

 

 

Читайте также ряд статей из цикла «Некоторые портреты моих современников»:

 

 

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *