Безымянный

(function() { if (window.pluso)if (typeof window.pluso.start == "function") return; if (window.ifpluso==undefined) { window.ifpluso = 1; var d = document, s = d.createElement('script'), g = 'getElementsByTagName'; s.type = 'text/javascript'; s.charset='UTF-8'; s.async = true; s.src = ('https:' == window.location.protocol ? 'https' : 'http') + '://share.pluso.ru/pluso-like.js'; var h=d[g]('body')[0]; h.appendChild(s); }})();

«ПРИВИДЕНИЯ»

 

 

«ПРИВИДЕНИЯ»

 

 

                    Жил в нашей деревне парень по имени Шалал. Такого заносчивого, высокомерного и вдобавок хвастливого человека просто свет не видывал. Ни дня не проходило без того, чтобы он не соврал или не  похвастался. Об уважении к старшим вообще не 01могло быть и речи. Для него ничего не стоило бесцеремонно, как поломанная ложка, вмешаться в разговоры взрослых и запросто обратиться по имени даже к самому старому и почтенному старцу нашей деревни. И это тогда, когда мы, его ровесники или парни постарше, никогда не позволяли себе никакого другого обращения к старшим, кроме как «дядя». Взрослым же ничего не оставалось делать, как после этих его выходок переглядываться меж собой и недовольно покачивать головой.

                    Но особенно Шалал любил прихвастнуть своей необычайной смелостью и отсутствием какого-либо страха: то, по его словам, он умудрялся несколько раз переночевать на кладбище, то прогонял волка, то чуть ли не задушил медведя (откуда в наших краях было взяться медведям?), который еле успел от него ноги унести…

                    — И откуда у него столько фантазии? Ведь соврет и глазом не моргнет, – говорили, посмеиваясь ему вслед, наши сельчане.

                    А Шалалу было все нипочем: после очередной порции вранья он, посвистывая, прогуливался по деревне и всё норовил оказаться у источника, куда, прихватив с собой кувшины, стекались по вечерам наши девушки. И тут Шалал расходился вовсю: приняв горделивую осанку, он начинал так громко о чем-то рассказывать, что стоявшие недалеко девушки могли расслышать каждое его слово. Он не был женат, хотя был старше нас на несколько лет. Его отец несколько раз пытался сосватать ему какую-нибудь девушку не только из нашей, но и из соседних деревень, но безуспешно: кто, зная его, выдал бы свою дочь за такого хвастуна? А он, оказывается, уже довольно долгое время был влюблен в одну девушку из нашей деревни и не упускал ни одного02 случая, чтобы не повертеться вокруг ее дома, причем всегда старался собирать около себя небольшую компанию ребят, среди которых чувствовал себя более уверенно. Но все его попытки обратить на себя хоть малейшее ее внимание были напрасны – она упорно не замечала Шалала и проходила мимо него как мимо пустого места.

                    Но Шалал не унимался. В очередной раз, примкнув к нашей компании, он так нас заговорил, что мы и сами не заметили, как опять очутились у ее дома. Нарочито громким голосом он стал нас поучать, как, мол, человек может в одиночку одолеть медведя.

                    — Но ведь в наших краях медведи не водятся, – возразил один.

                    — Как это «не водятся»? А ну-ка, попробуй сунуться вглубь Черных  лесов, сам увидишь, есть там медведи или нет. В тот год, когда я был еще маленьким… – и его понесло.

                    Разглагольствуя и описывая свои очередные «подвиги», он не переставал краем глаза поглядывать на дом той девушки. И тут мы заметили, как из дверей вышла она вместе с двумя своими подружками и направилась прямо в нашу сторону. Шалал, увидев это, воодушевился еще больше. Пытаясь скрыть внутреннее волнение, он неестественно повысил голос и уж слишком наигранно стал жестикулировать. Но он старался напрасно. Поравнявшись с нами, та девушка, в которую он был влюблен, нарочно громко и презрительно бросила на ходу «Фу!», и ее подружки прыснули со смеху. Не удержались и мы и разразились громким хохотом. Не смеялся только Шалал. Так резко и жестоко оборванный на полуслове, он совсем растерялся и лишь молча таращился вслед уходящим девушкам, которые, не переставая посмеиваться, несколько раз оглянулись на хвастунишку.

                    Оцепенение Шалала длилось недолго: как только девушки скрылись из виду, он опять как ни в чем не бывало продолжил нести околесицу. Но этот эпизод нас так развеселил, что мы уже не могли спокойно выслушивать эту брехню и, перемигиваясь, откровенно хихикали прямо ему в лицо. Наконец поняв, что над ним просто издеваются, Шалал пристыжено убрался восвояси.

                    — Ну и наглец, – покачивая головой, сказал один из нас. – Ни стыда, ни совести. Будь любой другой на его месте, от стыда сквозь землю бы провалился, а ему все нипочем. Нет, так нельзя, надо бы его проучить, – и повернулся к нам. – Согласны?

                    В нас проснулся азарт. Каждому из нашей компании до смерти надоело хвастовство Шалала, и в тот же день мы решили, что должны хорошенько его проучить. Но сделать это было не так-то просто, потому что именно из-за него в нашей деревне то и дело возникали стычки между мужчинами из его рода (их было большинство, и они, ясное дело, защищали своего) и мужчинами из других родов, которым выходки Шалала порядком поднадоели. И чтобы не допустить очередного скандала между соседями, мы решили сделать все так, чтобы ни одна живая душа, кроме нас, об этом не узнала.

        Как решили, так и сделали. А дело было так.

        Дом отца Шалала был на самом краю деревни, недалеко от кладбища. Мимо него протекал ручей, водой которого вся деревня по очереди поливала свои огороды. Мы узнали день, когда должна была подойти очередь их семьи пустить воду на свои картофельные грядки, и составили наш «коварный» план.

        В тот вечер все складывалось как нельзя удачно для нас – никого, кроме Шалала и его мачехи Шарбат, не было дома: его братья уехали в город на заработки, а отец был на мельнице и к тому времени пока еще не успел вернуться.

        Как только стемнело, мы всей компанией направились к кладбищу и спрятались среди надгробных камней. Наблюдая за домом Шалала, мы терпеливо ждали, когда же он, наконец, появится: ведь ему надо было пройти через могилы, дойти до источника и направить воду на свой огород. Ждать пришлось долго. В конце концов Шалал вышел, прикрыл за собой дверь, деловито взгромоздил лопату себе на плечо и, беззаботно посвистывая, направился к ручью. Мы же не двигались с места, потому что еще заранее решили сперва дать ему возможность пустить воду, а уж только потом сделать все, что задумали.

        Тем временем Шалал приблизился к кладбищу и несколько раз с опаской посмотрел в сторону могил. Он уже не насвистывал, как пару минут назад, а лопату держал обеими руками так крепко, как будто собирался со всего размаху огреть ею кого-то по голове. Не заметив нас, он прошел мимо и поспешил к источнику. Пока он возился, направляя воду на свой огород, мы 03быстренько стащили с себя верхнюю одежду и остались в нижнем белье – в рубашках и штанах белого цвета. Притаившись за могильными камнями, мы с нетерпением ждали возвращения Шалала, и, наконец, он появился. В эту черную ночь мы все, как один, в белом, с диким криком и воем повыскакивали из своих укрытий и устроили настоящую оргию: прыгали друг на друга, размахивали руками, кувыркались и бегали, описывая круги! Шалал же, в первый момент остолбенев, чуть не лишился рассудка… Отшвырнув в сторону лопату, он с воплями и криками бросился наутек!.. Как он улепетывал! Он удирал так, что только пятки сверкали… Ни разу так и не оглянувшись назад, он за несколько секунд оказался у порога своего дома и с криком «Шарбат, они меня задушили!» пулей влетел внутрь и захлопнул дверь.

        Мы рванули к могильным камням, где оставили наши одежды, и быстро натянули их на себя. Пока мы одевались, Шарбат вышла из дома, немного постояла, посмотрела в сторону кладбища и, недовольно пожав плечами, зашла обратно.

        Ну а мы, выйдя из наших укрытий и давясь со смеху, двинулись обратно в деревню, предусмотрительно выбрав другую дорогу, чтобы нас случайно не заметили с дома Шалала.

        Смакуя подробности этой сцены и передразнивая напуганного нами до смерти лгунишку, мы долго не унимались:

        — Ну что, получил свое?

        — Дали тебе по мозгам, давно бы…

        — Будешь еще хвастаться, врунишка, – повторяли мы и смеялись.

        Вот так, не переставая отпускать шуточки и вспоминая нашу маленькую месть во всех деталях, мы и не заметили, как подошли к окраине деревни. Но перед тем как разойтись, мы еще раз поклялись друг другу, что ни одна живая душа не узнает о том, что случилось в эту ночь, и разбрелись по домам.

        Наутро Шарбат как обычно пошла за водой и у источника рассказала женщинам о том, что этой ночью Шалалу встретились привидения, которые его чуть не задушили. Те стали переглядываться, кусать губы от смеха, а некоторые и вовсе отворачивались, не в силах скрыть свои улыбки. Ясное дело, никто ей не поверил, но по всей деревне моментально разнеслась молва о встрече Шалала с привидениями.

        Сам же Шалал в тот день так и не вышел из дому. Говорят, заболел, бедняга, от ночного потрясения. Ну, а наша компания, проучившая Шалала, собралась и в тот же день под предлогом сбора съедобных трав отправилась за деревню посмотреть на тот самый огород, который должен был полить этой ночью наш хвастун. Какой там огород?… От него ничего не осталось… Оказывается, вода, которую Шалал так и не перекрыл, шла всю ночь. Она размыла грядки и разворотила все клубни. От картофеля ничего не осталось…

        С того самого дня, вернее, с той самой ночи, Шалала словно подменили. Больше никто и никогда не слышал от него ни слова лжи. А если при нем вдруг случайно заходил разговор о привидениях, надо было видеть, как он начинал бледнеть, теряться, выкатывать с испугом глаза и растерянно таращиться на рассказчика.

        — Дай Бог здоровья привидениям. Ведь если бы не они, конца-краю его вракам не было бы, – очень часто повторяли в отсутствие Шалала сельчане и всё посмеивались. 

 

Художник Арыф Савынч.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *