Турецкие чиновники появлялись в деревне только тогда, когда нужно было собрать налоги, и еще до их прихода Тамр-бек говорил своим сельчанам:

        — Чем раньше мы избавимся от этих негодяев, тем лучше. Даже если они уберутся отсюда на час раньше, и то будет в нашу пользу. Как говорится, «встретить волка – к удаче в пути, но все же лучше с ним не встречаться». Да накажет их Бог, да повстречается им черная лиса[2], чем дольше они будут оставаться в деревне, тем больше вероятность, что они вытворят что-то плохое. А зачем нам это нужно? Все равно мы должны платить, и лучше сделать это побыстрее.

        Власти в целом не имели каких-то серьезных поводов быть недовольными Тамр-беком. Его деревни вовремя и исправно платили налоги, в них было все спокойно и никаких преступлений вроде не совершалось. Впрочем, именно последнее обстоятельство было не по душе чиновникам, потому что лишало их возможности урывать себе немалые взятки. Но если не подворачивался удобный повод, что они могли поделать? Тамр-бек был человеком умным и уравновешенным и знал, как нужно вести себя с людьми такой породы. Когда должностные лица приезжали в деревню, он брал их к себе домой, оказывал им радушный прием, а потом провожал в обратный путь.

        И эти несколько курдских и армянских деревень жили под его руководством тихо, мирно и дружно.

* * *

                 Уже минуло два года, как мир погрузился в смятение и всеобщее бедствие. Страны воевали друг с другом, и искры этой большой войны разлетелись и достигли тех нескольких деревень, где жили армяне и курды. Многих молодых парней призвали в армию, а налоги и сборы непомерно увеличили. Турецкие чиновники зачастили в те края и под разными предлогами задерживались там как можно дольше. Но намного чаще они наведывались в армянские деревни.

        — Видно, проклятая Турция что-то задумала, вот только пока не пойму, что именно, — говорил Тамр-бек своим близким людям и задумчиво качал головой. – Интересно, зачем они так часто ходят к армянам, что там вынюхивают?

        Была ранняя весна. Уже появились первые проталины, как разнесся слух, что Турция истребляет армян и начала их резню в долинных областях.

        Услышав об этом, Тамр-бек незамедлительно созвал к себе в ода несколько почтенных и уважаемых в деревне мужчин.

        — Вы все хорошо знаете, что мы с армянами друзья еще с давних пор, — обратился он к собравшимся в своей обычной неторопливой и спокойной манере. – Мы проливали кровь друг за друга. Не раз и не два случалось так, что армяне положили свои головы, отвоевывая и возвращая назад наше похищенное имущество. Они, как родные братья, были с нами и в хорошие, и в тяжелые дни. Теперь же Турция хочет истребить и вырезать этот невинный народ, а некоторые глупцы в лице наших беков и ага вовсю подыгрывают властям и участвуют в этой подлой резне. И мы должны не только держаться подальше от этого кровопролития, но и обязаны всеми силами защитить армян и оказать им помощь. Правда, наши несколько деревень не могут воевать со всей Турцией, но мы не имеем права оставаться в стороне и должны что-нибудь придумать. Я всегда вам говорил: у нас и у армян один враг – это турецкое правительство. Сегодня оно истребляет армян, а завтра примется за нас. Теперь вот что мы должны сделать. Прежде всего, нужно послать людей в армянские деревни и предупредить их, чтобы они ко всему были готовы. И оповестить их о том, что они не только могут быть спокойны на наш счет, но и, если понадобится, могут также рассчитывать на нас. И другое: мы сами тоже должны быть готовы и быть во всеоружии. Среди нас нет ни одной семьи, где не было бы оружия, так вот, надо быть наготове. Того и глядишь, дело дойдет до войны, и нас не должны застать врасплох. Если же я хоть краем уха услышу, что кто-то из курдов сделал армянам что-то плохое, я убью его собственными руками. Может случиться и так, что армяне побегут и в поисках убежища придут в нашу деревню. Тогда мы должны сделать все, чтобы спрятать их всех, от мала до велика, причем спрятать так надежно, чтобы ни одна живая душа не смогла бы что-то разнюхать и найти хоть одного из них. Ну, идите, готовьтесь и передайте всем в деревне то, что я сейчас вам сказал.

        Тамр-бек, начавший свою речь со спокойного и рассудительного тона, сам того не почувствовал, как в нем постепенно стал нарастать и закипать гнев. Обычно всегда произносивший свои речи сидя, бек на этот раз не мог усидеть на месте. Он раздраженно шагал по ода туда и обратно, хмурил лоб, а в глазах сверкало еле сдерживаемое негодование.

        Мужчины встали и молча разошлись. Вскоре в соседние армянские деревни была разослана весть о том, что курды того племени не только не будут участвовать в бесчинствах против армян, но и готовы защитить их и оказать всяческую помощь.

        Это была горная местность, находящаяся вдалеке от дорог, и редко когда нога турецких аскяров ступала по тем местам. Турецкое руководство в своих планах по истреблению армян делало большую ставку на курдов и хотело сделать это грязное дело их руками. Вот почему в начале весны приезды турецких чиновников в те края весьма участились. Они приходили к Тамр-беку домой и от имени правительства требовали, чтобы он организовал погромы живущих на его территории армян. Но Тамр-бек неизменно умудрялся обводить вокруг пальца таких посланников и каждый раз провожал их ни с чем. Так было не раз и не два, и в один день турецкий чиновник, понимая, что Тамр-бек снова дурачит его и ловко водит за нос, взял и сказал ему в лицо:

        — Тамр-бек, видно, ты не хочешь трогать этих гяуров, которые шпионят для русских и хотят свергнуть Османскую империю. Ну что ж, Бог тебе в помощь. Потом мы всё учтем, кто и что делал для страны. Если так, то мы будем вынуждены отозвать войска с линии фронта и перебросить их сюда, чтобы указ правительства был выполнен. Ты сам знаешь, что это значит и с каким большим риском это связано. Выходит, что мы ослабляем фронт для того, чтобы справиться с внутренним врагом. И как можешь ты, фактически должностное лицо в Османской империи и, наконец, как мусульманин, отказываться наказать этих проклятых гяуров, этих русских шпионов и врагов нашей родины?

        Тамр-бек смотрел на него исподлобья и прекрасно понимал, куда тот клонит и какие использует для этого уловки. «Какой же ты подлец, — думал он. – Вы все одинаковы и среди вас нет ни одного нормального человека. У вас на уме одна подлость».

        — Я знаю, — и чиновник вдруг резко сменил свой тон, и в голосе зазвучали подхалимские нотки, — достаточно одного твоего слова, чтобы все курды твоего племени поднялись и разделались с этими гяурами. И мы ждем именно этого твоего слова, Тамр-бек. Османская империя этого не забудет, и уверяю тебя – я лично буду ходатайствовать за тебя перед каймакамом. Обещаю тебе – если это дело будет сделано, ты получишь не только большой подарок, но и воинское звание, что позволит тебе всю жизнь жить безбедно. А если нет, то мы приведем сюда войска, только потом на нас уже не обижайся.

        Чиновник произнес последнюю фразу с явной угрозой и при этом пристально посмотрел Тамр-беку прямо в глаза.

        — Эфенди, ты знаешь, я не трус, — повысил в ответ голос Тамр-бек, — и не продажный. Мне вполне хватает того, что у меня есть. Что касается войск, то это уже как пожелаете: хотите – приводите, не хотите – не приводите. Я скажу тебе прямо, — Тамр-бек вконец рассердился и решил сказать турку все как есть, — ни один курд из моего племени не будет участвовать в истреблении армян. Наша дружба идет со времен дедов и прадедов, мы ели хлеб друг друга, были рядом друг с другом в горе и радости, и мы не можем этого сделать! Я одного не могу понять: что сделали эти несчастные, в чем провинились, за что правительство намерено их истребить? Неужели только из-за того, что у них вера и религия другая? Нет, эфенди, конечно, мир твоему приходу, но я не могу пообещать тебе этого, я не могу на пустом месте поднять людей друг против друга.

        — А правительство Османской империи возлагало на тебя большие надежды… Что ж… Если ты отказываешься, не забывай об этом, — сказал с угрозой чиновник и встал.

        — А ты меня не пугай, — и Тамр-бек тоже поднялся с места. – Здесь твои угрозы не пройдут, да и ты не тот человек, который мог бы мне это говорить. Когда придет время и будет нужно, я скажу, почему курды моего племени не участвовали в этом деле. Ну и что, голубчик, что ты должностное лицо? Это не дает тебе право говорить лишнее. Ты сегодня сказал много того, чего не должен был себе позволять. И если бы ты не был моим гостем, я бы знал, как тебе ответить. И учти, я не тот человек, с которым можно так разговаривать.

        — Я не сказал тебе ничего плохого, — чиновник явно не ожидал такого натиска и уже пошел на попятную. – Я лишь передал тебе указ правительства, а ты обижаешься.

        — А я тебе ответил, что курды моего племени не могут выполнить такой указ.

        — Мне пойти и так и передать?

        — Или и передай. Но передай только то, что я сказал. Ничего не выдумывай и сверху не добавляй, потому что я знаю – это у вас в крови. Говоришь – говори, мне наплевать.

        Чиновник бросил на Тамр-бека злобный взгляд.

        — И не надо на меня так смотреть, — спокойно отозвался Тамр-бек. – Что у вас в характере, я то и сказал, голубчик мой. Так что же тебе не нравится? Хотя нравится тебе или нет – мне все равно, я уже ответил на твой вопрос.

        Турок, даже не попрощавшись, в бешенстве вышел из дома Тамр-бека, вскочил на коня, сказал ожидающему его жандарму что-то на ухо, потом пришпорил коня, и оба ускакали прочь.

        Тамр-бек, недолго думая, послал своих посыльных за известными и уважаемыми людьми своего племени, а также к армянам, чтобы те отправили к нему своих представителей. Сам же в ожидании стал нетерпеливо ходить по ода и не мог найти себе места. «Правильно ли я поступил, сказав им мое последнее слово, или я поспешил? – думал он. – Все равно, рано или поздно, но они бы поняли, что мы не будем участвовать в их грязных делах. Так пусть с сегодняшнего же дня об этом и знают. На данный момент исключено, чтобы власти решились бы применить против нас, курдов, силу. Они сейчас заняты вопросом армян и поэтому ни за что не пойдут на это. Что-что, но они прекрасно осознают, что если курды и армяне объединятся, то с ними не справиться… Нет, я правильно сделал, что так ответил тому псу. Пришел ко мне домой и позволяет себе так разговаривать. Вчерашний сопляк, а как себя ведет… Еще никто не смел так разговаривать со мной: ни таким языком, ни таким тоном. Ну и что, что ты должностное лицо, что ты турок? И ты думаешь, что это дает тебе право так разговаривать с кем бы то ни было, да? Говори, да не заговаривайся, сукин сын, знай меру… Иди к черту…»

        Тамр-бек остался доволен своим поступком и, немного поостыв, присел, достал свою табакерку и свернул папиросу. В ода зашел его сын Кулихан и подошел к отцу поближе. Без его разрешения, даже если бы мир перевернулся, сын никогда не позволили бы себе сесть в присутствии отца. Бек кивком головы указал Кулихану на место рядом с собой, и тот присел.

        — Отец, ты извини, но что случилось? Почему ты так сердито говорил с тем турком? – спросил он.

        Тамр-бек повернулся к сыну, задумчиво посмотрел на него, потом, немного помолчав, спокойно ответил:

        — Все дело в том, сынок, что Турция – подлая и проклятая страна, и на ее власти нельзя надеяться. Им ничего не стоит заискивать перед тобой и фальшиво подлизываться, а за спиной они способны устроить такую подлость, что вовек не забудешь. Помнишь, как в свое время турки заигрывали с армянами и даже включили их в состав своего меджлиса[3]? А сегодня они принялись истреблять этот безвинный народ и без суда и следствия вырезают всех. Мало им было этого, так они еще вздумали и нас вовлечь в это грязное дело. Тот турок, который приходил к нам домой, требовал от меня, чтобы я отдал приказ нашим курдам уничтожить всех армян в соседних деревнях. Вот, сынок, что вытворяют власти, и это их настоящее лицо. Ведь недаром наш народ говорит «подлая Турция».

        — А что такого сделали армяне, что их хотят убить, отец? – удивился сын.

        — Да ничего бедные армяне не сделали! Живут себе люди тихо, спокойно, — ответил Тамр-бек. – Турки нарочно ищут повод и обвиняют их Бог знает в чем. Сегодня они истребляют армян, а завтра примутся за нас, чтобы эта страна осталась только туркам. А некоторые наши полоумные ага и беки этого не понимают и вовсю поддерживают турецкое правительство. Сынок, попомни мои слова: вот увидишь, придет день, и все будет так, как сказал твой отец. Из-за проделок этих глупцов мы еще будем локти кусать и бить себя по голове, но будет уже поздно. Если не станет армян, наши силы будут подорваны и положение усугубится. Поэтому мы должны защитить их и, если понадобится, возьмем в руки оружие и вместе с ними будем воевать.

        ____________________________