ВО  ИМЯ  БРАТСТВА

                  Деревня, где жили только курды, была расположена на склоне горы и подчинялась главе племен Тамр-беку. Вокруг нее было разбросано несколько армянских и курдских деревень, также подчинявшихся беку, и живущие в них сельчане были добрыми соседями и близкими друзьями. Если в армянской деревне кто-то умирал, курды непременно шли на поминки. Армяне тоже, в свою очередь, всегда ходили к курдам: будь то похороны или празднества. Так повелось издавна, и еще никто не мог бы припомнить ни одного случая, чтобы между соседями пробежала черная кошка: в трудные минуты все как один приходили друг другу на помощь. Бывало так, что если разбойники нападали на какую-нибудь деревню, то курды и армяне, живущие по соседству, немедленно приходили на помощь и, догнав налетчиков, сражались с ними до тех пор, пока не отвоевывали награбленное. Нередко случалось и так, что курды в погоне и драке с разбойниками, побывавшими в армянской деревне, даже теряли своих людей. Армяне, равно как и курды, тоже горой стояли за своих соседей и также несли потери. Именно поэтому разбойники уже не решались соваться в те места: сплоченность и взаимовыручка курдов и армян основательно их отпугнула и умерила аппетиты.

                  В той курдской деревне жили представители одного рода. Это были очень миролюбивые и спокойные люди, но когда наступали трудные дни, один их мужчина мог стоить целых двадцати. Главой рода был Тамр-бек, человек чести и совести, и его слово было для всех законом. Несколько месяцев назад он женил единственного сына Кулихана и привел в дом молодую невестку. Все распоряжения и наказы, касающиеся жизни деревни, исходили от него. Он был человеком умным и повидавшим свет: несколько раз бывал в Стамбуле и вообще объездил всю Турцию. Сам был человеком грамотным, несколько лет учился в медресе и хорошо знал о том, что творится в мире. Как настоящий хозяин своего слова, он, однажды пообещав что-то, готов был положить голову, но исполнить данное обещание. А еще Тамр-бек был очень справедлив. Несмотря на то, что он был главой рода, еще  не было случая, чтобы он использовал свое положение или принял необъективное решение. Армянские деревни, расположенные вокруг, также подчинялись ему, вернее, были под его руководством. К армянам он относился очень хорошо, и, зная это, никто не осмеливался их обижать или зариться на их имущество. Если все же находился такой «смельчак», то Тамр-бек немедля его наказывал и без колебаний выгонял из своей деревни и племени. Прогнав, таким образом, несколько человек, Тамр-бек сумел добиться того, что для остальных это стало уроком.

                  А в целом люди в племени Тамр-бека жили дружно и сплоченно, как одна семья, и то, что там почти не совершалось плохих дел и царил мир, не давало покоя многим бекам и ага, живущим по соседству. Они завидовали Тамр-беку, и особенно им не по душе было его доброжелательное отношение к армянам.

                  — Еще немного, и Тамр-бек повесит себе на шею крест и станет христианином, — злословили они, стараясь высказываться в присутствии таких людей, которые не преминули бы донести до него эти слова.

         И сказанное, кстати, очень быстро доходило до Тамр-бека, но тот лишь усмехался в усы и сохранял невозмутимый вид. Вечером же, когда в его одаʹ[1] собирался народ, он сперва рассказывал присутствующим об услышанном и, не дожидаясь ничьей реакции, вскидывал голову, обводил всех орлиным взглядом и начинал свою речь:

         — Они глупы и не понимают, что судьбы обоих народов связаны. Сейчас турки относятся к нам нормально и заигрывают с нами, чтобы мы не сблизились и не объединились с армянами. А все потому, что хорошо знают: если курды и армяне объединятся, то властям с ними не справиться. Оттого и делают все, чтобы посеять вражду между нами, поднять друг против друга, а самим потом встать в сторонку и посмеиваться над нами. Вот уж сколько лет наши предки и армяне живут рядом на этой земле. Вы хоть раз слышали о том, чтобы армяне сделали нам плохое? Клянусь именем отца и всеми присутствующими, уверяю вас, я ничего подобного не слышал. Ну и что, если у нас не одна религия, не одна вера? Каждому свое. Ради Бога, возьмем хотя бы турецкое руководство, которое с нами одной веры – оно что, мало делает нам плохого? И если хотите знать правду, то настоящим человеком и патриотом следует считать того, кто приумножает число не врагов, а друзей своего народа. Ведь народ по большому счету подобен семье, и как по вашему, что будет лучше: если у нее будет больше врагов или больше друзей? Особенно у небольших и подневольных народов подобно нашему? Мы не имеем права иметь врагов – ни больших, ни малых. Не зря же в народе говорят: «Пусть даже мышь не станет врагом». Потому что она, хоть и мала, но тоже может быть вполне опасна: например, незаметно подползти к спящему и выгрызть ему глаза…

         Тамр-бек говорил и внимательно смотрел на каждого из присутствующих, чтобы ничего не упустить из их реакции и понять без слов, как они воспринимают то, что он им говорит. При этом он машинально доставал из-под подушки, на которую опирался локтем, небольшую табакерку, открывал ее, нюхал табак, потом, вынув полоски хорошей бумаги, клал в них немного табака, заворачивал в трубочку, смачивал губами бумагу, стараясь, чтобы она не развернулась и не слиплась, зажимал губами завернутую папиросу, доставал кремень, клал сверху уголек, высекал кремнем искорку, которая зажигала уголек, затем осторожно раздувал огонь так, чтобы мог уже прикурить, и только тогда не спеша прикуривал. Все это он проделывал с нескрываемым наслаждением и смаком. Сладко затянувшись папиросой разок-другой, он задумчиво пускал кольца дыма над головой и только после этого спокойно и рассудительно продолжал начатую речь.

         — Те наши глупые беки и ага – враги не только армян, но и нашего народа тоже. Они льют воду на вражескую мельницу, сеют вражду между курдами и армянами и тем самым лишь облегчают дело врага. Они не знают, что мы, курды, будем полезны Турции только до тех пор, пока есть армяне. Как только не станет армян, Турция тотчас же примется за нас и истребит всех до единого. Даже если к тому времени меня уже не будет в живых, вот увидите, все будет именно так, и слов моих не забывайте! А у нас и руководителей армян должна быть своя голова на плечах, чтобы чувствовать это и знать, кто наш друг, а кто враг. Те наши глупцы не могут этого понять. Им кажется, что турки всегда будут нам друзьями. Сейчас они нам друзья, потому что мы им нужны, а что будет завтра, послезавтра?.. Человек не должен думать только о сегодняшнем дне. Тот, кто не печется о завтрашнем дне, хуже покойника. А завтрашний день для нас и армян связан между собой. Правда, как среди наших беков и ага, так и среди их руководителей есть неумные и недальновидные люди, и, к сожалению, очень часто им удается сеять вражду между двумя народами. Вы все хорошо знаете, что я обошел всю Турцию вдоль и поперек, и клянусь уважаемым присутствующим, я повидал многое и пришел к такому мнению: в Турции самые надежные друзья курдов – это армяне. Да, наша вера, наша религия разная, но судьба у нас одна. Мы оба живем на одной земле, у нас много похожего в обычаях и характере, и у нас один враг. Это Турция.

         Присутствующие слушали молча и сосредоточенно. Они знали, что Тамр-бек не станет зря говорить, что он имеет веские основания и уверен в каждом слове. А еще они знали, что меньше всего на свете Тамр-бек хотел бы сталкиваться и иметь дело с турецкими чиновниками. Но внешне он никогда не выдавал своих чувств, а встречал и провожал каждого из приезжающих в деревню должностных лиц по всем законам гостеприимства и радушия.

         — Зачем на пустом месте наживать лишних врагов? – после их ухода говорил он своим близким. – То, что в сердце, пусть остается в сердце. Когда настанет нужный день и час, тогда и надо показать, какой ягненок из какого загона.

         Тамр-бек был не только мудрым и остроумным, но и храбрым и бесстрашным человеком. Говорят, однажды в лесу повстречался ему медведь. И надо же такому случиться, что в тот день Тамр-бек был один и без оружия. Медведь набрасывается на него, а он, не растерявшись, крепко хватает его за макушку. Медведь начинает реветь, мотать головой и широко разевает пасть. Тамр-бек, недолго думая, засовывает другую руку зверю прямо в горло аж по самый локоть. Медведь хрипит, бьется и в конце концов задыхается и падает на землю. Тамр-бек оставляет его на месте, приходит в деревню и отдает мужчинам распоряжение собрать арбу и поехать привезти тушу убитого медведя. Говорят, проклятый был величиной с целого вола. Поглазеть на него сбежалась вся деревня, и люди просто ахали от удивления, поражаясь тому, как Тамр-бек в одиночку сумел справиться с таким огромным медведем.

         Каждый вечер в ода Тамр-бека собирались мужчины. У каждого было свое место: Тамр-бек сидел повыше всех, занимая место хозяина дома, а по обе стороны от него, вдоль стены, напротив друг друга усаживались гости. Каждый опирался локтем на подушку, но самой красивой была подушка Тамр-бека, украшенная яркими лентами и вышитая золотистыми нитками. За ужином присутствующие развлекали друг друга разными рассказами. Все главные вопросы, связанные с жизнью деревни, решались Тамр-беком там же, в этой ода, и каждое принятое решение было окончательным. Не дай Бог, если кто-то осмеливался его нарушить или поступить наперекор: Тамр-бек строго за это наказывал. Случалось, что между сельчанами возникала ссора, и если Тамр-бек вмешивался в это дело как посредник, то враждующие непременно мирились. Все уважали и считались с Тамр-беком не только как с главой деревни и рода, но и как с человеком мудрым, доброжелательным и знающим. Среди армян он также пользовался большим уважением. Было немало случаев, когда армяне из соседних деревень просили его помощи в примирении своих враждующих, и Тамр-бек с готовностью шел туда, непременно решал это дело, а потом, довольный результатом и со спокойной совестью, возвращался обратно.

         Хозяйство, которым владел Тамр-бек, было средним и не таким уж богатым.

         — Ну, что Бог послал, — говорил он и был вполне доволен тем, что имел.

         Несмотря на то, что в деревне было немало семей намного богаче него, он никогда никому не завидовал и относился к этому очень спокойно и даже по-философски:

         — Каждому свое. И каждому дай Бог, — говори он, когда в ода заходил разговор о богатстве. – Заработок, добытый обманом, впрок не идет. Да станет мой грех для вас добрым началом, держитесь подальше от таких вещей! Все бесчестное выходит человеку боком. Ведь в мире нет ничего лучше добрых дел. Когда вечером кладешь голову на подушку, вспоминаешь все сделанные за день дела и видишь среди них что-то хорошее, у тебя на сердце становится легко, ты спокойно засыпаешь и спишь до самого утра. Такой человек достоин только похвалы и глубокого уважения.

         Его ода была как школа, в которой не только учили, но и воспитывали. Дети, сидевшие на полу, становились слушателями самых разных рассказов о добрых делах. Они, затаив дыхание, жадно внимали каждому слову, и никто не осмеливался ввернуть что-то свое. А если такое все-таки происходило, то Тамр-беку было достаточно только повернуться к оплошавшему и оглядеть его недовольным взглядом. Тогда тот, кто ляпнул лишнее, сразу же замолкал и виновато втягивал голову в плечи. После небольшой паузы Тамр-бек неторопливо и сдержанно продолжал прерванную речь:

         — Человек должен знать, где и что говорить. Мужчины в своем кругу должны выражаться так, как подобает мужчине, но чтобы при этом их слова не оскорбляли слух остальных присутствующих. Но когда рядом дети, нужно быть еще более осторожными и осмотрительными, потому что слух детей, как губка, впитывает все сказанное взрослыми. Как будут выражаться взрослые, так будут и воспитываться дети. И мы никогда не должны забывать об этом.

         В деревне плохое случалось редко. А если и происходило, то Тамр-бек никогда не допускал, чтобы в дело вмешались турецкие чиновники, вернее, делал все, чтобы никакие слухи о происшедшем до них не дошли.

         — Чем дальше от них, тем лучше, — говорил он, и, собрав у себя в ода несколько мужчин, с чьи мнением он считался, Тамр-бек вместе с ними решал, что делать дальше. В течение нескольких дней проблема непременно решалась: если имело место воровство, то вора находили и наказывали, если же ссорились соседи, они активно посредничали и примиряли враждующих.