Дядя все это видел и понимал без слов.

        — Иди присядь рядом со мной, – сказал он и немного пододвинулся. Мамэ только этого и ждал. Он быстро сел и, не медля, обнял Касыма и сказал:

        — Может, ты на меня обиделся, дядя?

        Касым ничего не ответил и только почувствовал, как в тот момент, когда племянник обнял его за шею, у него от радости так затрепетало и екнуло сердце, как никогда в жизни.

        — Я знаю, мой дядя не станет на меня обижаться, – сказал Мамэ, подкупая сердце Касыма своим заискивающим тоном.

        — Твоя тетя и двоюродные сестры очень на тебя обижены, – сказал Касым, стараясь не смотреть на племянника.

        — Ничего, я сейчас все улажу. Самое главное, чтобы ты на меня не обижался, а остальное все чепуха.

        — Но почему ты не приехал? Мы ведь тебя так ждали… А знаешь, сколько раз родные и близкие спрашивали меня: где Мамэ, почему он не приехал, почему на обручении его сестры его нет среди нас?

        — Да будь оно неладно, я все бегал по делам квартиры.

        — А когда я звонил, почему не сказал об этом?

        — Там были мои сотрудники. Мне не хотелось бы, чтобы они знали про то, что я хочу записаться на кооперативную квартиру.

        — Ну, и что ты сделал? Записался или нет?

        — Я все документы подготовил, теперь дело только за деньгами.

        — Я ведь сказал тебе, чтобы о деньгах ты не думал. Как тебе будет нужно, ты только скажи. И когда ты должен заплатить?

        — Чем раньше, тем лучше.

        — Ну, если так, тогда я не смогу в этом году проводить дочь, – и Касым в задумчивости стал поглаживать усы. – Я дам знать Флиту, что в этом году свадьбу справлять не буду, пусть рассчитывает на следующий год. А в ближайшие дни, как только представится возможность, я возьму на базар несколько коров и овец, продам, прибавлю к этим деньгам кое-что из того, что отложено дома, и пошлю их тебе.

*  *  *

                Не прошло и месяца, как Касым послал племяннику нужную сумму. Мамэ сразу же записался на кооператив, и ему осталось только ждать, когда закончится строительство. Ну, а свадьба старшей дочери Касыма была отложена на следующий год. Правда, жена пошумела, поворчала, но Касым был непреклонен.

        — Самое главное – это вопрос квартиры Мамэ, – говорил он жене. – Пока у него не будет квартиры, он не может жениться. Послушай, что ты хочешь? Я же не могу сидеть и наблюдать за тем, что продолжение рода моего отца подвергается такому риску! Ты что, хочешь, чтобы из-за каких-то копеек женитьба Мамэ была отложена на Бог знает какой срок? Ты этого хочешь?.. А насчет девчонки – ничего страшного, пусть останется на следующий год.

        — Ты что, думаешь, когда Мамэ получит квартиру, он позаботится о тебе? – чуть не плача, сказала жена. – Запомни сегодняшний день! Если Мамэ хоть один разок появится здесь, что хочешь мне скажи!

        Касым, разозлившись, замахнулся было на жену, но вмешались дочери и не допустили, чтобы отец поднял на мать руку.

        После получения денег Мамэ больше не появлялся, и известий от него тоже никаких не было. А Касым все ждал его и надеялся, что тот вот-вот приедет и обо всем расскажет – что он сделал, как устроил дела, сколько еще ждать… Но Мамэ все не было и не было. Из тех девушек, которых заприметил Касым для племянника, двух уже сосватали. Весть об этом сильно его огорчила, но он ни с кем не делился и все держал в себе.

*  *  *

                Прошел год. Мамэ по-прежнему не показывался в деревне. Касым, не выдержав, сам поехал в город навестить племянника. У того все было по-старому: так же, как и раньше, он жил в той комнате по найму.

        — А когда будет готова твоя квартира? – спросил Касым.

        — Еще нескоро, – ответил Мамэ. – Мне кажется, где-то через год.

        — А твоя женитьба? – ужаснулся Касым. – Сколько можно тянуть? Хорошие девушки не засиживаются в родительском доме, они выходят замуж. Так же нельзя.

        — Ну, а что я могу сделать? – пожал плечами Мамэ. – На смену одним хорошим девушкам придут другие, не менее хорошие девушки. Как говорится, «Были б головы, а шапок много».

        Касым вернулся в деревню и на вопрос жены о доме Мамэ ответил, что его строительство уже заканчивается и что совсем скоро у Мамэ будет своя квартира.

        … Наконец настало время, когда должна была состояться свадьба старшей дочери Касыма.

        Как-то вечером, когда жена была занята приданым, Касым подошел к ней и сказал:

        — Я хочу завтра позвонить Мамэ и сказать, чтобы он приехал на несколько дней раньше.

        — Позвони, но что-то я сомневаюсь… – и она покачала головой.

        — В чем сомневаешься?

        — Сомневаюсь, что он приедет. Как он на обручение приехал, так и на свадьбу приедет.

        — Не говори глупости, – разозлился на жену Касым. – Ты что, с ума сошла? Как это не приедет на свадьбу своей сестры? На обручение – да, он не мог приехать, потому что был занят бумагами на квартиру. А теперь, слава Богу, все готово. Я позвоню, и он обязательно приедет.

        — Ну, ладно, ладно, уж и сказать ничего нельзя, – и жена встала и поспешила выйти из комнаты. Она знала: если разговор в таких тонах пойдет и дальше – не миновать скандала. А через несколько дней должна была состояться свадьба, и матери совсем не хотелось, чтобы дочь ушла из отцовского дома с тяжелым сердцем.

        На следующий день Касым позвонил Мамэ на работу, но его не оказалось на месте. Касым попросил сотрудника, который снял трубку, передать Мамэ его просьбу – отпроситься у начальства на неделю, чтобы справить свадьбу своей сестры.

        — Какой сестры? – удивился коллега Мамэ. – А он нам говорил, что ни братьев, ни сестер у него нет.

        Касым растерялся и не знал, как объяснить в двух словах этому чужому человеку, что его дочь для Мамэ не дочь дяди, а настоящая сестра, что она и Мамэ выросли в одном доме, в одной семье.

        — Правда, – замялся Касым, – она не родная его сестра, а двоюродная. Какая разница? Что родная сестра, что двоюродная…

        — Конечно, конечно. Никакой разницы между родной сестрой и дочери родного дяди нет. Особенно такого дяди, как вы. Мы много слышали о вас и знаем, сколько всего вы сделали для Мамэ. Правда, он нам не говорил, но мы в курсе того, что даже деньги на его кооператив – и то вы ему дали.

        — Ну, я вас прошу, не забудьте ему передать, чтобы он приехал. В эту субботу мы будем его ждать.

        — Обязательно передам, будьте спокойны, дядюшка.

        Касым вернулся домой. Жена спросила:

        — Ну, что, ты поговорил с Мамэ?

        — Я звонил, но его на месте не было. Я поговорил с его сотрудником, и он обещал передать.

        Прошла суббота, за ней воскресенье, но Мамэ так и не приехал. Касым первым делом подумал, что ему ничего не передали, и снова отправился на почту звонить. Трубку взял все тот же сотрудник.

        — Может, вы забыли передать Мамэ, что мы ждем его? – спросил Касым.

        — Ну, что вы, дядюшка! Как я мог такое забыть? В тот же день, когда он вернулся, я все ему передал. Он тут же пошел к нашему начальнику, и тот ему разрешил поехать на свадьбу сестры. Поэтому он и не приходит на работу. Вот уже как три дня он должен был быть в деревне. Я не знаю, почему он не приехал. Здесь он так и сказал: «Еду в деревню на свадьбу двоюродной сестры». Я не знаю, в чем дело.

        Сердце Касыма сжалось от страха. «Может, не дай Бог, по дороге с ним что-то случилось?» – подумал он и, не выдержав, не стал возвращаться домой, а сел в автобус и поехал в город.

        Мамэ не было дома, и у хозяйки он узнал, что его племянник вот уже как три дня уехал в Москву за мебелью, потому что на днях получит квартиру и хочет подобрать к ней красивую обстановку.

        — А он не сказал, когда вернется? – спросил Касым с разбитым сердцем.

        — Говорил, что самое раннее – через несколько дней. Оно и так понятно: такие дела за пару дней не делаются. И вообще – дай Бог, чтобы у него все получилось. Ведь он не только для себя, он еще и для нас должен мебель купить. Мы и деньги ему дали, и сказали, какую именно хотим… А что же это вы в дверях стоите? Проходите, пожалуйста. Может, чашечку кофе?

        — Нет-нет, спасибо, удачи вашему дому, у меня много дел, я спешу, – отказался Касым и резко побледнел. – Но, насколько я знаю, у него не было столько денег, чтобы ехать в Москву за мебелью. Может, он занял их?

        — Ну, что вы! Он ничего не занимал. А вы думаете, куда уходила его зарплата за эти годы? Жил он один, тратил на себя немного, вот и скопил себе деньги на мебель. Да еще и нам одолжил немного! Что правда, то правда – у нас не набиралась нужная сумма, а он взял и выручил нас. И вообще, ваш Мамэ – замечательный парень!

        Касым, убитый и раздавленный, вернулся домой. Всю дорогу он не мог успокоиться и был потрясен тем, что сегодня услышал. Он понял, что надежда его покинула окончательно. То, во что верил, то, чему радовался, чем гордился, – все исчезло, испарилось, улетучилось. Понял, что во всем был обманут и что сын брата не оправдал тех надежд, которые он на него возлагал. Его цели, к которым он стремился, оказались пустыми, а все труды пропали даром.

        Касым не сказал жене, что Мамэ уехал в Москву. Только обронил, что его не отпустили с работы. Даже после такого разочарования ему не хотелось говорить жене правду. Ему было нестерпимо больно.

        — Я не верю, – покачав головой, ответила жена. – Ему просто не хотелось ехать, вот и нашел себе причину.

        Касым не издал ни звука.

        — Я же тебе говорила, он не приедет, а ты не верил, – сказала она со злорадной улыбкой.

        В любое другое время Касым не простил бы ей такого тона. Но в этот раз ему нечего было возразить.

        Прошло несколько дней. Сыграли свадьбу, но сердце Касыма не могло успокоиться. Он ни на минуту не мог забыть того, что сделал его племянник. Касым очень изменился: постоянно ходил не в духе, часами мог сидеть на камне у двери, о чем-то думал, не желал ни с кем разговаривать. Особенно он не мог успокоиться, когда вспоминал, как во время свадьбы кто только ни делал ему обидные намеки, спрашивая у него, почему не приехал сын его брата и что такое могло случиться, чтобы помешать ему присутствовать на свадьбе своей сестры. Касым пытался оправдать Мамэ перед людьми и в то же время понимал, что никто ему не верит. Все мысли о племяннике, все воспоминания о его выходках за эти годы – всё смешалось у Касыма в душе и разрывало ее на куски. Он слабел день ото дня, худел, стал очень забывчив, мог ни с того ни с сего оцепенеть  и подолгу смотреть в одну и ту же точку неподвижным взглядом… Жена видела эти перемены и часто донимала его вопросами:

        — Да что это с тобой? За что ты так переживаешь? Скажи мне, не молчи, я тоже хочу знать…

        Но Касым ничего не говорил. Да и что бы он ни ответил, все равно – жена обвинила бы только его и была бы права. «Я был как ребенок в его руках. Что ему хотелось, то я и делал. Вот поэтому он и стал таким… Мало мне… Поделом мне… Только я во всем виноват, только я и никто другой», – убивался Касым.

1  2  3  4  5  6  7