Ото спокойно и деловито осматривал пшеницу. С разных мест срезал несколько колосьев и покрошил в руках. Было видно, что он решает, когда же нужно собирать урожай. Потом вышел из поля, присел на небольшой камень и стал сворачивать папиросу.

        Белге неотрывно наблюдала за ним и видела, с какой тщательностью он готовится к жатве.

        — Будь проклят этот твой урожай. Да развеет его Бог в прах так, как ты разрушил и развеял по ветру наш дом. Не радоваться тебе хлебу из этой пшеницы, — с горечью сказала Белге и решила, что настал самый подходящий момент. Достала из-за пазухи кинжал, вышла из-за камня и, крадучись, направилась в сторону Ото.

        Ото заметил ее не сразу. Он спокойно сидел, оглядывая пшеницу, и что-то бубнил себе под нос.

        Белге встала у него за спиной, но и тут он ничего не почувствовал. Очнулся лишь тогда, когда в спину ему уперся кинжал. Осыпав его бранью, Белге вскрикнула:

        — Вот теперь-то ты от меня не уйдешь!

        Ото встрепенулся, вскочил. Увидев Белге и кинжал в ее руках, резко побледнел.

        — Ах ты сука! С ума сошла? – и попятился назад. Все произошло так неожиданно, что он просто растерялся.

        — Ты, осел, сын осла, готовься! Я не шучу! Ты что, думал, что некому будет отомстить за моего Титала? Гореть тебе в аду! – Белге на мгновение замолкла и продолжила более спокойным тоном. – Готовься. Сегодня Бог будет или на твоей стороне, или на моей. Из нас двоих один не вернется домой живым.

        — Да пошла ты, дрянь такая… Убирайся! У меня нет до тебя никакого дела! Что, совсем взбесилась? Не знаешь свое место! Не лезь в мужские дела! Убирайся, паскуда, — затараторил Ото, рассчитывая своим криком осадить и смутить Белге. Хотел еще что-то добавить, но она перебила:

        — У тебя нет до меня дела? – с иронией повторила Белге. – Верно, у тебя нет до меня дела, зато у меня есть к тебе дело. Я знаю, как должен вести себя настоящий мужчина, а ты не знаешь. И я тебе сегодня покажу, как это должно быть. А паскуда не я, а твоя мать, что такого щенка, как ты, произвела на свет. – Опять ругнулась и продолжила. – Сейчас ты посмотришь, какой может быть женщина. Я давно за тобой следила, но удобный случай подвернулся только сейчас. Готовься. Я не хочу поступать так же подло, как ты, когда прокрался сзади и ударил ножом в спину моему Титалу. Я могла перерезать твою поганую шею сзади, пока ты меня еще не заметил. Но не стала. Люди из честного рода так не поступают. И я, хоть и женщина, так не сделаю. А ты не мужчина, ты тряпка перед тондиром. Хватит, я и так много сказала. С такими собаками, как ты, долго не разговаривают. Готовься, сукин сын! Сегодня ты от меня живым не уйдешь!

        Ото, не отрывая от Белге выпученных глаз, шаг за шагом отступал назад. Она же, держа в руке кинжал, тоже шаг за шагом двигалась вперед, стараясь, чтобы расстояние между ними не увеличивалось.

        — А что мне готовиться? У меня с собой ничего, кроме этой палки, и нет, — прерывающимся голосом еле смог произнести Ото.

        — Я тебя предупредила, пес ты этакий. А остальное – как знаешь. У тебя хоть палка есть, а что было у Титала в руках, когда ты его убивал? Бог сверху видит, что я на подлость не пошла. Я хочу отомстить как полагается, по-мужски. Я тебя убью, отнесу твою кровь на могилу Титала и обмажу ею надгробный камень, чтобы душа его знала, что он отомщен, что его безвинная кровь не осталась пролитой безнаказанно. Ты такой удар мне нанес в сердце, что пока жива я, не забуду. Сегодня ты от меня не уйдешь! — вскричала Белге и кинулась на Ото.

        Ото попятился назад. Белге быстро приблизилась, взмахнула кинжалом, но первый удар не достиг своей цели. Он пришелся на палку, которой взмахнул Ото в надежде защититься. От сильного удара она вылетела у него из рук и отлетела в сторону. Ото пришел в отчаяние: теперь ему уже нечем было хоть как-нибудь защититься. Но, как говорят, утопающий хватается за соломинку, и он, нагнувшись, попытался дотянуться до палки. Но в этот момент подоспела Белге и со всей силы полоснула кинжалом по правой руке Ото. Рука хрустнула как сухое дерево. Он пошатнулся, но все-таки устоял на ногах. Кровь из раны хлынула ручьем. При виде крови Белге обезумела еще больше. Она сделала еще один рывок, но Ото увернулся и побежал. А вслед за ним по траве потянулся длинный кровавый след.

        — Куда ты, собака! Стой! Все равно живым от меня не уйдешь, — вскрикнула Белге и кинулась за ним. – Разве ты мужчина? И еще такие собаки, как ты, называют себя мужчинами! Как нашкодивший пес удираешь от женщины. А еще гордился тем, что убил человека! Если ты мужчина, остановись!

        Но Ото бежал. Бежал, что было сил и даже не отвечал на ее выкрики. Бежал, чтобы спасти свою жизнь. Страх еще больше придал ему сил. Не чувствуя ни малейшей боли от кровоточащей раны и не замечая на дороге никаких ям и колдобин, он бежал. Но чувство мести разожгло в сердце Белге еще больший огонь, и бешенство ее лишь усиливалось при виде врага, улепетывающего от нее что было сил. Она бежала за ним во весь опор, осыпая при этом бранью и проклятиями. Но у Ото не было времени отвечать ей. В голове стучало лишь одно: «Бежать, бежать, бежать…» Да и плевать ему было на то, что для курда бегство, а тем более от женщины – это большой позор и хуже смерти.

        Расстояние между ними стало увеличиваться. Белге испугалась, что Ото сможет уйти от нее, и понеслась еще быстрее. Но и он не терял время и бежал изо всех сил. И как он бежал! Как улепетывал! Как подстреленный охотником зверь мчится во весь дух, так и он уносил ноги от смерти. И хоть ему казалось, что он бежит целую вечность, Ото почувствовал такой прилив сил, что у него появилась надежда на спасение. И именно в этот момент, когда он на ходу оглянулся посмотреть, насколько Белге далеко, вдруг нога его угодила в небольшую ямку, и он упал прямо на раненную руку. Резкая боль ударила в голову. Пока Ото пытался подняться, к нему подоспела Белге, встала над ним и, подтолкнув острием кинжала, сказала:

        — Вставай! Я лежачих не убиваю.

        Ото задыхался. От быстрого бега он никак не мог перевести дух. Глаза от сильной боли и страха расширились.

        — Умоляю, не убивай меня, — взмолился он.

        — Вставай, говорю тебе! Если ты мужчина, вставай! Вставай же! Господи, и такое ничтожество убило моего брата! Убило ни за что, ни про что! За что мне такое…

        Ото лежал весь в крови, не в силах пошевелиться. То смотрел ей в глаза, то на острое лезвие кинжала. Сначала мелкая дрожь пробежала по всему его телу, потом стал бить сильный озноб. Ото так застучал зубами, как если бы его раздетым бросили бы на снег. На мгновение Белге даже стало так жаль его, что ей захотелось плюнуть на все и уйти. Но в следующий же миг лицо Титала встало у нее перед глазами, и из ее груди вырвался дикий крик:

        — Ты встанешь или нет?

        Ото шевельнулся, но не встал. Нестерпимо болела рана и ныли ноги. И потом – он знал, что даже если поднимется, все равно ему не уйти от этой женщины. И так и остался лежать.

        — Да накажет тебя Бог, не могу встать, нет сил. Делай что хочешь. Убьешь или оставишь живым – это уже на твоей совести, — сказал Ото и застонал.

        — Ах так? Так знай, несчастный, сегодня мой день! Наконец-то исполнится то, чего я так хотела столько лет! – и взмахнула кинжалом.

        Удар пришелся прямо по голове Ото. Он хотел прикрыться руками, но не успел. Послышался лязг металла, кровь брызнула струей, голова упала набок. Белге ударила еще раз. Ото весь обмяк и захрипел. Белге решила не торопиться и подождать, пока Ото сам не испустит дух. Отошла на несколько шагов в сторону, не отрывая взгляда от своего врага ни на секунду. Ото истекал кровью. Ее вытекло так много, как если бы зарезали быка. Постепенно кровь перестала течь. Прекратилось и хрипение. Иногда только судорожно подергивались то руки, то ноги. При виде всего этого Белге обуял жуткий страх. Оцепенев, она растерялась. Ее прошиб холодный пот, в глазах потемнело, ноги ее ослабли, и она невольно осела на землю. Долгое время не могла сдвинуться с места. Так и сидела с полузакрытыми глазами, пока не стала приходить в себя. Потом встала, приблизилась к телу и внимательно посмотрела на поверженного врага. Ото был мертв. Он лежал на боку, рот его был безобразно открыт, глаза вытаращены. Белге подошла совсем близко и кинжалом подтолкнула его. Убедившись, что он не подает признаков жизни, Белге заглянула ему в глаза и в ужасе отпрянула. Они были так расширены и выпучены, что, казалось, и мертвые готовы выскочить.

        Белге стояла и смотрела на тело. Душа ее успокоилась от того, что брат наконец-таки был отомщен. Но когда она увидела эти глаза, это море крови, этот беспомощный труп, у нее содрогнулось сердце. На какой-то момент торжество мести отступило перед чувством жалости. На мгновение ей даже стало жаль, что она убила Ото, пролила кровь и совершила тяжкий грех. Но это продлилось лишь мгновение. Чувство вражды и мести снова подняло свою голову, всколыхнуло сердце и душу, вызвало перед ее глазами образ убитого брата, и дикое, неукротимое чувство оттеснило собою все остальное.

        Белге быстро наклонилась над Ото. Ей вдруг показалось, что он не умер и только прикидывается, и чтобы убедиться, что он мертв, Белге достала меч, спрятанный за одеждой, и всадила его в сердце Ото. Меч прошел через все тело насквозь, пригвоздив его к земле. Ото весь одеревенел и не подавал никаких признаков жизни. Только тогда Белге убедилась, что отправила Ото на тот свет.

        Рывком вытащила меч, и из раны опять полилась кровь. Наполнив ею прихваченную из дома кружку, Белге отложила ее в сторону. Потом отрезала мечом нос и уши и положила рядом с кружкой. Ни меч, ни кинжал не стала вытирать и так окровавленными положила на землю. Немного посидела на траве, глядя на труп. Лицо ее уже было спокойно и даже немного беспечно, как будто ничего не случилось. Встав, она подошла к трупу поближе. Он был так изуродован, что ей самой стало страшно. И в тот момент ей вспомнилось лицо убитого брата. Он и мертвый был словно живой, но только спящий: с закрытыми глазами, с легкой улыбкой, как будто чему-то по-детски удивлялся во сне. А труп этого? Невозможно было без содрогания смотреть на него. Кровь так залила все лицо, что были видны только вытаращенные глаза. На голове зияла страшная рана, обнажившая раздробленные кости черепа, а вместо носа и ушей были углубления, заполненные запекшейся кровью. Постояв немного над ним, Белге вздохнула и сказала вполголоса:

        — Получил свое, собака… Так тебе и нужно. Я отомстила за брата, а теперь будь что будет… Зато сердце мое наконец-таки успокоилось…

        Отошла на несколько шагов, окровавленный меч, не вытирая, спрятала за пояс. Потом подняла с земли кинжал, в другую руку взяла кружку, кровь в которой к тому времени уже успела загустеть, прихватила отрезанные нос и уши и направилась в сторону кладбища.

        Настал вечер. Скоро должны были пригнать стадо. Тень от гор удлинилась. Небо было ясным и безоблачным. Дул легкий ветерок, волнами покачивая зелень из стороны в сторону. Отовсюду слышалось щебетание птиц. Свершившееся в тот день убийство и красота природы никак не вязались друг с другом. Но что случилось, то случилось. И Белге думала лишь о том, как бы ей поскорее добраться до могилы брата. Она шла очень быстро, ничего не замечая и поглощенная мыслями о том, что произошло. В голове у нее все смешалось, а перед глазами стоял изуродованный труп Ото. У нее вдруг возникло жуткое ощущение, что его душа идет за ней следом, и, содрогнувшись от этой мысли, Белге стала невольно оглядываться назад, словно желая убедиться в обратном. Никого сзади нее не было, и Белге ускорила шаг…

        Кладбище было расположено на склоне горы. Белге стала подниматься и, дойдя до первых могил, тихо произнесла:

        — Да будет земля вам пухом, не завидуйте мне…

        Вспомнилось ей, когда она была еще ребенком и вместе с матерью проходила мимо могил, мать всегда произносила эту фразу. Тогда она еще не понимала смысла этих слов, но они врезались в память и запомнились ей навсегда.

        На кладбище было несколько склепов, которые принадлежали знатным людям. На нескольких могилах были надгробные памятники в виде баранов и лошадей, а на одной был памятник в форме детской колыбели. Белге вспомнила историю о том, что там похоронена молодая женщина, умершая при родах, и как родня мужа заказала мастеру изготовить это необычное надгробие в знак большой скорби. Другие же могилы нечем не отличались друг от друга.

        Белге подошла к могиле брата и, не в силах сдерживать чувств,  отложила в сторонку кружку с кровью, меч и кинжал и со слезами и причитаниями кинулась к надгробному камню. Обняла этот камень и дала волю слезам. Когда прошел первый порыв горя, она, поцеловав камень, вскричала:

        — Титал, мой родной! Да услышит меня твоя душа! Сегодня я, этими самыми руками, отомстила за тебя!

        Повторив эти слова трижды, Белге встала, взяла кружку с кровью, опрокинула ее на надгробие, положила перед ним отрезанные уши и нос, потом очистила окровавленные лезвия меча и кинжала землей с могилы, отложила их в сторону и уже со спокойным сердцем села у могилы и обратилась к брату как к живому:

        — Мой родной! Ведь я поклялась, что пока не отомщу за тебя, траур не сниму, не одену новых одежд и не буду ходить ни на какие свадьбы. Сегодня исполнилось мое желание. Не обижайся на меня: с этого дня я больше не буду носить черное. Я принаряжусь назло всем врагам. И пусть паршивая наша родня узнает о том, что я совершила. И если они мужчины, то что я сделала, равносильно для них смерти. Я своим поступком опозорила их, их, которые считают себя мужчинами! Теперь пусть все видят, чего они стоят! Самое главное – я отомстила за тебя. А там будь что будет. Мне уже все равно.

        Белге еще долго сидела у могилы брата, изливала ему израненную свою душу и плакала. Немного успокоившись, поднялась, подошла к могиле родителей, воззвала о том, что сделала, потом попрощалась с ними всеми, спрятала под одеждой меч и с оголенным кинжалом в руке стала спускаться вниз. Она возвращалась в деревню.

 1  2  3  4  5  6  7