Безымянный

(function() { if (window.pluso)if (typeof window.pluso.start == "function") return; if (window.ifpluso==undefined) { window.ifpluso = 1; var d = document, s = d.createElement('script'), g = 'getElementsByTagName'; s.type = 'text/javascript'; s.charset='UTF-8'; s.async = true; s.src = ('https:' == window.location.protocol ? 'https' : 'http') + '://share.pluso.ru/pluso-like.js'; var h=d[g]('body')[0]; h.appendChild(s); }})();

МЕСТЬ

 

 

МЕСТЬ

  

«Лев есть лев – будь то львица или лев»

        (Курдская пословица). 

 

  

                  В деревне Члкани произошла ссора. Односельчане Титал и Ото разругались и подрались. А все началось с пустяка: несколько куриц Ото забрели в огород Титала, и он, отгоняя их камнями, сломал ногу у одной курицы. Из дома вышла жена Ото и стала осыпать Титала проклятьями. Они начали пререкаться, и на шум вышел Ото и накинулся на Титала. В драке Титал разбил лицо Ото в кровь, и подоспевшие соседи еле оттащили их друг от друга.

                  В деревне Ото никто не любил. Из-за скверного характера он ни с кем не мог ужиться, был очень завистлив, заносчив и вдобавок коварным и злопамятным. Годами он мог затаить злобу на кого-нибудь и жить с этим чувством, пока не подворачивался удобный случай отомстить. Сам низкого роста и неказистый, Ото терпеть не мог тех, кто и ростом был повыше, и лицом пригоже.

                  А Титал был и впрямь «титал»1: высокий, стройный, спокойный. Пару лет назад он женился, но детей пока не было. Родители умерли давно. Вся его родня были он и сестра Белге, которая вышла замуж и жила с семьей в той же деревне. Как и все мужчины их рода, Титал был очень миролюбив. К тому же он знал: случись что – некому будет за него заступиться. Но в тот день Титал не мог сдержаться: Ото сам полез в драку. И хотя у Титала в руках была палка, он, видя, что его противник безоружный, отбросил ее в сторону и стал драться с ним на равных. Ему было достаточно нескольких ударов, чтобы одолеть Ото. Но уже потом, после драки, Титал стал раскаиваться в своей горячности – ему не хотелось ссориться с соседом.

                  Но в душе у Ото затаилось другое чувство. После того, как их растащили соседи и привели его, всего окровавленного, домой, жена принесла таз с водой, чтобы он мог умыться. Но Ото неожиданно опрокинул его с криком:

                  — Пока не отомщу, кровь с лица не смою!

                  — Ты что, с ума сошел? – прикрикнула на него жена. – За что ты решил отомстить? Ты первым его оскорбил, первым полез в драку, а теперь еще и задумал что-то?

                  Ото промолчал. Смельчаком он был только на людях. Дома же ходил, как говорят, тише воды ниже травы. Он немного побаивался жены и в тот день молча снес все то, что она ему наговорила. Но кровь с лица не смыл и так и лег спать. Утром, проснувшись, не стал умываться и быстро вышел из дома. Повернув лицо с запекшейся кровью в сторону восходящего солнца, Ото тихо сказал:

                  — Шамс, дай мне силы отомстить за эту кровь.

                  С самого утра Ото стал следить за домом Титала. Но тот до самого вечера так и не вышел и только тогда, когда стадо возвратилось в деревню, показался в дверях. Ему нужно было пригнать к дому своих нескольких коров, и путь его пролегал мимо дома Ото. Ото же, увидев, что Титал идет с пустыми руками, быстро вернулся, взял кинжал, выбежал из дома и затаился в укромном месте, там, где должен был пройти Титал. Когда тот приблизился, Ото сзади вонзил кинжал Титалу в спину. Титал упал. Ото ударил еще два раза. Кровь хлынула ручьем. На мгновение Ото растерялся. Несколько соседей еще издалека заметили эту расправу и кинулись на помощь Титалу. Но было уже поздно – Титал умер.

                  Правда, Ото поймали и посадили в тюрьму, но отсидел он только несколько месяцев благодаря ходатайству родственников. По тогдашним турецким законам, даже совершивший убийство мог заплатить деньги и освободиться. Так и случилось.

          

*   *   *

 

                  Несчастная Белге оделась в траур. Через некоторое время родители жены Титала пришли и забрали свою дочь домой. Белге со своим горем осталась одна-одинешенька. Ее душу точила та мысль, что никто – никто из ее рода и не думает о мести. Несколько раз она поднимала этот вопрос, но видела, что никто не хочет ничего делать. Самое большее, на что они могли решиться, это прекратить общение с родом Ото. Правда, несколько раз (а именно – во время похорон Титала и поминок) прозвучали угрозы мести, но эти слова так и остались всего лишь словами. Особенно нагло вел себя сам Ото. Выйдя из тюрьмы, он преспокойно расхаживал по деревне и еще больше стал смотреть на всех свысока. Белге, видя все это, сходила с ума. Она знала, что никому до нее и ее горя нет дела, каждый занят своими проблемами и не желает усложнять себе жизнь. И Белге решила, что пока она сама не отомстит за Титала, траура не снимет и не будет ходить ни на какие свадьбы и празднества.

                  Правда, пару раз со стороны рода Ото дали понять, что готовы помириться, но все это было сказано как-то вскользь, да и то было передано через посторонних. Было видно, что они хотели только одного – отгородиться от всего того, что натворил Ото. Каждый думал о своих делах и не хотел, чтобы пламя вражды достигло его дома. Глава рода Ото – Авдал, видя вызывающее поведение Ото, несколько раз пытался поговорить с ним и устыдить за то, что тот не делает никаких шагов к примирению. Убеждал его, что эта вражда может коснуться и других членов рода и могут пострадать невиновные, но безуспешно. Ото не отказывался, но ничего и не предпринимал.

                  Прошло несколько лет. За это время ничего не изменилось: ни Титал не был отомщен, ни примирения не состоялось. Разговоры об этом постепенно прекратились. Но рана Белге не затягивалась. Мысли о мести не оставляли ее в покое. Видя безразличие членов ее рода, Белге как-то попыталась затронуть этот вопрос перед мужем. Но и он постарался уйти от этого разговора, давая тем самым понять, что не хочет иметь к этому никакого отношения. Оно и было понятно, почему: сам он происходил из другого рода и не намерен был становиться на сторону одних против других. И чем дальше, тем больше убеждалась Белге, что никто, кроме нее, не сделает это – не отомстит за Титала. Особенно ей было больно при виде заколоченного отцовского дома, где жил когда-то Титал. Ее угнетала мысль, что Бог отнял у нее единственного брата, а его убийца преспокойно расхаживает по деревне и ничего не боится. «Ничего, он получит свое», — думала Белге. Ей хотелось только одного – отомстить за Титала, пусть даже ценой собственной жизни. Временами вся ее ненависть оборачивалась против всех мужчин ее рода. «И они еще называют себя мужчинами, — рассуждала про себя Белге. – Это не мужчины, это просто тряпки. Ах, был бы у меня еще один брат, уж он-то отомстил бы за Титала. Да, нет у бедного Титала брата… Ну, так что ж? Зато у него есть сестра!» Чем бы ни была занята Белге, эти мысли постоянно крутились у нее в голове. Времена были такие, что чувство мести было у курдов в крови – будь то мужчина или женщина. Несчастная сестра была уверена: отомсти она – и ей станет легче. «Пусть что хотят, говорят. И пусть никто не думает, что не нашлось никого, кто бы отомстил за Титала», — повторяла она про себя и все плакала.

                  Каждую неделю в своем черном одеянии Белге приходила на могилу брата, обнимала надгробный камень и повторяла одно и то же:

                  — О, горе мне, несчастной!… Некому за тебя отомстить… Некому!…

                  И заливалась горькими слезами. Наплакавшись вволю, она немного успокаивалась, потом с тяжелым вздохом поднималась с колен и уныло брела обратно в деревню. Завидев ее еще издалека, женщины провожали ее сочувственными взглядами и, позабыв о том, о чем говорили до этого, принимались обсуждать:

                  — Извелась, несчастная.

                  — А что бедняге еще остается? Был один-единственный брат, да и тот лежит в сырой земле.

                  — Ну, как так можно? О чем думает его родня?

                  — Так и бывает, когда близкой родни нет. Ни родного, ни двоюродного брата – никого нет. Кому же отомстить за него?

                  — Да, недаром говорят: «одинокий – пропащий».

                  — А ему все нипочем, этому подлецу. И никто ему и слова поперек не скажет. Это ж надо такому случиться! Убил человека, да еще и расхаживает довольный, как будто совершил геройство.

                  — А все потому, что некому дать ему по мозгам. Вот если б нашелся такой, тогда бы он узнал, почем фунт лиха. Позор мужчинам их рода! Ни чести, ни совести у них нет. И как так можно?

                  — Ой, не знаю. Как говорится, им виднее.

                  — Как это «виднее»? Позор им, если не могут постоять за своего! Позор, если честь свою бросили под ноги и растоптали!

                  Вот так переговариваясь, женщины смотрели вслед Белге до тех пор, пока она не заходила в дом и не закрывала за собой дверь.

                  И всегда было так. Белге знала, о чем говорили меж собой соседки: иногда до нее долетали обрывки таких разговоров. Знала, что они жалеют ее, и это еще больше усиливало ее желание отомстить, отомстить во что бы то ни стало.

                  И Белге стала готовиться. Когда дома никого не было, она вытаскивала спрятанный в укромном месте кинжал и начинала тренироваться. Крепко сжимая рукоятку, она сначала махала им в воздухе, потом резко и с размахом так ударяла плоской стороной по собранному в кучу войлоку, что поднималось облако пыли. Сперва ей хотелось побороть свой страх перед оружием: шутка ли – в первый раз взять в руки кинжал ей, семейной женщине, матери нескольких детей? И потом – она должна была научиться обращаться с этим кинжалом, почувствовать это оружие и его мощь, чтобы правильно рассчитать силу удара. А заодно и стала следить за Ото: куда он ходит, когда возвращается, с оружием или нет. Несколько раз она замечала, как он безо всякого оружия возвращался со своего поля или же из соседней деревни. «Это ж насколько он уверен, — думала она с негодованием, — никого и ничего не боится. Да потому что знает, что все ему сошло с рук. Вот потому и уверен. Ну, ничего, мы еще посмотрим, сойдет это тебе с рук или нет. Я сама отомщу, вот этими руками, чтобы все знали, кто тут женщина, а кто – баба».

                  В один день Белге заметила, как в полдень Ото с палкой в руках вышел из дома и направился в сторону ущелья. Остановился и повернулся к жене, которая во дворе возилась с кизяком.

                  — Пойду посмотрю, не поспела ли наша пшеница. Пока приду, уложи этот кизяк, чтобы он хорошенько просох. И присмотри за огородом. В тот раз туда залез чей-то осел и попортил много грядок. Будь внимательна, чтобы он опять туда не полез.

                  — Хорошо, — ответила жена. – Только возвращайся поскорее.

                  — Я только взгляну и вернусь. Не буду же я там рассиживаться, — небрежно сказал Ото, взмахнул палкой и отправился в путь.

                  Белге в это время возилась по хозяйству во дворе и все слышала. Чертыхнулась и тихонько сказала про себя:

                  — Я посмотрю, как ты быстро вернешься. Труп твой сегодня вернется.

                  Белге знала, что поле Ото находится далеко от деревни. Знала и то, что в тот день крестьяне погнали свой скот в другую сторону. Кроме них вряд ли кто-нибудь еще направился бы в те места.

                  Из домашних никого в то время не было дома: муж ушел куда-то по своим делам, а дети, насобирав в поле всякой зелени, вернулись и за домом мирно играли с соседскими ребятишками.

                  Бегле зашла в дом, взяла кинжал, спрятала его за пазухой, немного подумала и достала из сундука небольшой меч, упрятала его за пояс и быстро вышла их дома, даже не прикрыв за собой дверь.

                  Мимо ее дома пролегал небольшой овраг, который достигал поля Ото. Чтобы ее никто не заметил, она спустилась в эту ложбину и, стараясь не шуметь, поспешила за удаляющимся все дальше врагом.

                  Ото по дороге, а Белге по оврагу поднимались наверх. Сердце ее так колотилось, что готово было выскочить из груди. Опомнившись, она поняла, что идет очень быстро, и решила посмотреть, не обогнала ли Ото. Выбралась из оврага и, пригнувшись, быстро скрылась за небольшой скалой и посмотрела на дорогу. Ото остался далеко позади: он шел не торопясь и  время от времени то помахивал палкой в воздухе, то ударял ее об землю. Белге незаметно вернулась в овраг и перевела дух. Посидела немного, отдышалась, подождала еще какое-то время, пока не убедилась в том, что враг поравнялся с ней и ушел вперед. Встала, повернула голову к солнцу и сказала:

                  — Шамс, помоги мне, дай мне силы! Ты же знаешь, за правое дело иду я – отомстить за брата. Помоги! – и продолжила свой путь.

                  Она уже так не торопилась. Эта маленькая передышка помогла ей успокоиться. Походка стала спокойной и размеренной. Сердце уже так не колотилось, а на уме было одно: как сделать, чтобы Ото живым домой не вернулся.

                  … Белге была крепкой женщиной высокого роста, с большими глазами и светлыми толстыми косами, свисавшими до ступней. Когда отпевали Титала, она отрезала одну косу и похоронила ее вместе с ним. Так и ходила с тех пор с одной косой, которую прятала под черную косынку. И физически она была очень сильна. С такой легкостью она брала полный бурдюк масла ли, сыра ли и так шутя переносила его с места на место, как будто это была связка кизяка. Когда нужно было уложить стог сена, ее муж взбирался наверх, а она снизу безо всяких усилий подбрасывала такие громадные охапки, что ему с немалым трудом удавалось их приподнимать и укладывать.

                  — Она и быка может запросто повалить, — говорили соседки, если речь заходила о Белге и ее недюжинной силе.

                  — Да, она женщина мужественная, — с восхищением и даже с завистью отзывались мужчины. – Повезло же ее мужу. Такая жена – настоящий клад. И работу тяжелую запросто делает, и никогда не скажет «оф».

                  — Одно можно сказать: не женщина это, а настоящий богатырь.

                  … Белге неторопливо поднималась по оврагу наверх. Дойдя до того места, где начинались поля, она выбралась из оврага и спряталась за большим камнем. Ото хозяйским взглядом окидывал свое поле. Пшеница уже поспела и переливалась на солнце золотом. Но Белге ничего не замечала: ни красоту созревшей пшеницы, ни щебетание птиц над головой. Она видела только его – своего заклятого врага, отнявшего у нее единственного брата. И опять ее сердце бешено заколотилось. В душу прокралось сомнение: а справится ли она, хватит ли сил? Цель, которая много лет была так далека, теперь стояла рядом. И Белге про себя решила, что не уйдет с этого поля с пустыми руками: или она убьет Ото, или же покончит собой, бросившись грудью на кинжал.

                                                     


1 титал в переводе с курдского означает «стройный, ладный».

 

 1  2  3  4  5  6  7

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *